Совесть её не мучила, как не мучила она Вадима, когда тот использовал Машу. Он невольно научил её идти к цели, несмотря ни на что. Теперь они стояли по разные стороны барьера, и кто-то должен был выстрелить первым.
Маша бросила взгляд на часы в холле, на смотрящую вверх кошку и застыла у двери, считая про себя. Голова была светлой и чистой, а подрагивающая в руках сумочка тяжёлой от спрятанной внутри смерти. Пахло свежестью от начатого сегодня флакона духов: этот запах раньше Маша никогда бы не купила. Но раньше она была другой.
Маша успела досчитать до трёхсот, до того, как звякнули ключи и входная дверь приоткрылась: в холл вошёл Казимир и вопросительно посмотрел на неё. Маша кивнула и жестом указала наверх.
– А ты? – шёпотом спросил мужчина.
Маша отрицательно мотнула головой, глядя перед собой. Казимир знал, что делать. Она проводила его взглядом. Девушка стояла и думала, что надо было заранее собрать вещи. В любом случае.
Спустился Казимир, когда часы пробили десять. Она вздрогнула.
– Ты не сильно там? – выдавила Маша.
– Не развяжется.
Маша кивнула, достала пистолет, чёрная поверхность блеснула в приглушённом свете. Казимир осторожно взял оружие из её рук.
– Думаю, он не понадобится, – сказал он, затыкая пистолет за пояс.
– Ты когда-нибудь стрелял в человека?
– Пока нет. Но обращаться умею.
– Не хочу знать откуда. Поехали, – произнесла Маша, бросив последний взгляд наверх.
Дорогой они молчали. Маше казалось, что обговорено всё до мелочей, и в то же время, что они не продумали план до конца. Сославшись на пасмурную погоду и кондиционер, она перенесла растения из спален вниз. И добавила к ним заражённых. Для верности искупала всех под душем. Голос был доволен, но она знала: собирается дождь. Низкие тучи, влажный субстрат и уменьшение колиества света помогут инфекции. А когда Голос поймёт, Вадим не услышит.
На лобовом стекле появлялись полосы, капли стекали вниз, дворники печально поскрипывали, словно плакальщицы выли на похоронах. Скрип нарастал, Казимир включил радио. Салон наполнили звуки скрипки, та надрывалась, знаменуя смену передач. Казимир выключил радио.
Машина выехала за город, теперь до оранжереи осталось недолго.
Двигатель заглох, Маша поспешила прервать повисшую тишину:
– Когда пойдём?
– Когда будет безопасно.
Она следила за тем, как Казимир достал маленький пульт, похожий на тот, что у неё дома управлял сплит системой.
– Я резко увеличу влажность, выждем час.
– Уверен, что там никого?
Казимир кивнул и занялся пультом. Свет внутри оранжереи стал менее ярким. Она перевела взгляд на сидящего рядом. Казимир ухмыльнулся.
Прошёл час. Маша следила за часами на руке, мысленно поторапливая стрелки. Лоб намок, словно девушка попала под дождь. Её лихорадило.
Казимир смотрел прямо перед собой и бросал на спутницу тревожные взгляды.
– Дома Голос молчал. Они ведь общаются между собой? – Маша прервала молчание.
– Если одна из сторон ослабла, то нет. Это как помехи.
– То есть, Этим уже худо? – Маша бросила взгляд на освещённую теплицу.
– Или ничего. Я пойду первым. Если не вернусь, уезжай и сделай вид, что ничего не знала. Забудь обо всём.
Казимир вышел, Маша выскочила следом, хлопнув дверцей.
– Мы так не договаривались! – громко сказала она ему в спину. Слова показались похожими на крик и осеклась. Казимир вернулся и, взяв её за плечи, развернул к себе.
– Они узнают. Как в тот раз. Стоит тебе войти - и не выпустят, – Маша почувствовала, как по щекам потекли слёзы. Внутренне она была спокойна. Вернее, готова к такому повороту. Сейчас она сказала вслух то, о чём думала последние недели. Это был билет в один конец.
Казимир прижал её к себе и тут же зашагал прочь. Маша, зажав сумку в руке, отошла подальше, словно было на Земле место, где можно спрятаться навсегда. Она бы непременно туда дошла, даже если бы пришлось сбить ноги в кровь.
Степь колыхалась, ветер крепчал, Маша плотнее закуталась в ажурный красный кардиган. Так меньше будет видна кровь, неважно чья. В воздухе разлилось предчувствие дождя, дохнуло свежестью, было настолько темно, что девушке казалось, она зависла где-то в пространстве между мирами.