– До понедельника, – повторил разгневанный бог вслед быстро уходящей Вике.
14.1
Маша проснулась посреди ночи: на неудобной подушке затекла шея. Спросонья попыталась перевернуться на другой бок, но тут же поняла, что лежит не в своей кровати, а на узком диване. Колье из розового жемчуга оставило царапину; непослушными пальцами Маша сняла его и аккуратно положила на столик, где ещё оставался её стакан с виски на донышке. Вслушиваясь в тишину, пыталась вспомнить, как получилось, что заснула здесь.
Хотелось чистой воды, и побольше; болела голова. Воспоминания были то чёткими, как о сцене приставания под лестницей, то вязкими, липкими, как обо всём, что было после. Еще пришёл голод: ресторан, раздразнив аппетит запахами и видом жареного мяса, так и не накормил их. По вине Вадима, кстати. Он, небось, поужинал заранее. Маша же, следя за объёмом талии, такого себе не позволяла. Пообедать не удалось, ужин сорвался, но у Вадима наверняка в холодильнике полно еды?
Впотьмах в чужой гостиной, по размерам так непохожей на квартиру, пусть и люкс-варианта, тихо, чтобы не разбудить хозяина, она пробиралась к выходу.
Маша жалела, что не умеет водить машину. Взять бы сейчас и умчаться, взвизгнув колодками, чтобы пыль долго оседала на дороге. Девушка замерла, представляя, как бы миновала ворота, выехав через боковой вход. Немного в объезд, но зато почти у самого берега. А при полной луне Волга красива и таинственна, тьфу ты, не Волга, а, как там её, Итиль.
Вздохнув полной грудью, словно и впрямь её обдувал ночной воздух на берегу, где на вечерней заре к исходу мая поют соловьи, Маша вышла в холл. Деревянная лестница, ведущая на второй этаж, где спал Вадим, так и манила подняться и лечь рядом, свернувшись калачиком.
Маша поморщилась, отогнав эротические мечты. Слов вчера было сказано достаточно. И всё же на губах остался след от его поцелуя - жадного и требовательного, на невербальном уровне говорящего женщине: ты – моя, и я могу сделать с тобой, что захочу. "Даже убить", - подсказала память.
Нет, попить воды - и прочь отсюда, даже если придётся идти пешком! Маша понимала, что в маленькой чёрной сумочке достаточно денег, и такси увезёт её куда она пожелает.
Из холла вели три двери, одинаковые, словно близнецы. Приоткрывая каждую, боясь скрипнуть, будто вор-домушник, наконец обнаружила кухню. Пошарив по стене, щёлкнула выключателем. Яркий свет, хлынувший из люстры, заставил зажмуриться. В доме было всё так же тихо, негромкого тиканья напольных часов здесь почти не слышно. Это была даже не кухня, а просторное, как гостиная, помещение, разделённое на зоны.
Стоило приоткрыть двустворчатый холодильник, как тишину пронзила негромкая пиликающая мелодия. Полки забиты продуктами, разложенными по контейнерам явно женской рукой. На крышки приклеены ярлыки с названием продукта и цифрами, вероятно, означающими дату, когда масло или сыр попали в это царство педантичной Снежной королевы. Мало того, контейнеры были отсортированы: на верхней полке - молоко, ниже - сыры, масло, в самом низу - мясо и колбасы с сосисками. Маша впервые видела воочию такое изобилие в обычном доме. К чему, скажем, человеку, проживающему одиноко, шесть видов колбасы или девять сортов сыра?
Окрестив хозяина гурманом, Маша с наслаждением откусила сыр, выбрав самый маленький кусочек. Холодное молоко сошло за воду. Конечно, надо было взятьнож с подставки рядом с раковиной, достать из шкафа кружку и поесть, как человек, порезав сыр тонкими ломтиками, чтобы ни одна дырочка не смялась. Но, ошалев от такого разнообразия, Маша поступила так, как всегда, несмотря на диеты, делала дома, если, ночью хотелось жрать. Не есть десертной вилкой с томным и чинным видом, а именно набить желудок. За что теперь и поплатилась.
– Проголодалась? – насмешливый голос из-за спины чуть было не убил Машу, она поперхнулась, выронив бутылку. Молоко белой лужей пролилось на пол. Получив заботливое постукивание между лопатками, со слезами на глазах присела за стол у окна. Кашель утих, но в горле ещё щекотало. Вадим, еле заметно улыбаясь, сел напротив. Взгляд Маши украдкой скользнул по голой груди, выглядывающей из выреза халата.
– Доставай всё, что хочешь.
– Там так всё аккуратно, боюсь нарушить гармонию.
– И что, не есть теперь? Это не музей, а холодильник.