Сегодня она переночует здесь в последний раз. Назавтра её цветы присоединятся к фаленопсисам в доме Вадима, и свершилось!
Маша стояла у зеркала, очередной раз с критичным видом осматривая отражение. Девушка за стеклом была чужой, нет, это всё та же Маша, только во взгляде появилось что-то хищное, цепкое, стервозное, плечи распрямились, и шея стала казаться длиннее. Коктейльное платье песочного цвета подчёркивало рыжину её волос и румянец на щеках. Сотовый запел по-соловьиному.
– Я уже выхожу – бодрым голосом крикнула Маша в трубку.
– Я тоже. Значит, через полчаса.
– Да-да – Маша повесила трубку, кинув последний взгляд в зеркало. На душе спокойно. В конце концов, это Виклина переводила на себя всё внимание мужчины, который первый подошёл к Маше. В глубине души, обе ещё тогда понимали: дружбе как пакту о ненападении, конец.
Такси быстро домчало до уютного ресторанчика под вывеской "Жили-были". Славянской символики ей хватило и на работе. Машу порядком стало раздражать, как все вокруг цепляются за картонные тени прошлого, прикрываясь ими от собственной незначительности. Болкония хоть и не меньше других по территории, но это закрытая страна. Все деятели культуры, чествовавшиеся здесь, совершенно незнакомы за её пределами. Ни литературы, ни истории, ни побед в мировых воинах.
Пройдя внутрь, Маша пожалела, что приехала первой. Теперь придётся ждать, листая меню с раздражением, потому что каждая минута продлевает агонию невысказанных претензий. Ей было искренне жаль Виклину, но с Вадимом она не совсем по своей воле. В глубине души, Маша почувствовала укол совести: удобно прятаться за чужой спиной. Решила, что подруге скажет всё честно: это её решение.
Вика вплыла в зал, окутанная белоснежным шифоном: хрупкая и нежная, как невеста. Маша помахала рукой, чтобы привлечь её внимание.
–Уже что-то заказала? – присаживаясь, спросила подруга.
– Нет, тебя ждала.
– Прости, я опоздала.
–Давай, уже определимся с меню, – Маша уткнулась в винную карту.
Официант долго рассказывал о составе каждого блюда, которым интересовалась Вика, так что Маша заподозрила её в намерении отложить разговор. Виклина поощряла его робкими улыбками и взглядами из-под наращенных ресниц. Церемония кокетства продолжалась минут десять: Маша следила за большой стрелкой, ползущей по циферблату круглых часов, висящих напротив у входа в соседний зал. Сколько бы Виклина не тянула, но время работает против неё.
Маша впервые задумалась о разнице между Викой, которую она знала всю жизнь и Виклиной, сидящей напротив. Внешне они как сёстры-близнецы, но по характеру Вика более напориста и прагматична. Наверное, сказалась работа экономистом. А эта сидит, мифы о неземной любви копает, немудрено, что Вадим приобрёл в её глазах ореол суженного. Или просто устала от одиночества, тесной студии и серой должности? Работа парикмахером, Маше нравилась или не с чем было сравнить? Деньги портят и делают циником или это качество врождённое? Сиди они в России за столиком кафе, Маша была бы робка, а Вика отпускала бы циничные шутки. Значит, деньги.
Маше вдруг захотелось подойти и обнять подругу, сказав ей что-то ободряющее. Виклина, поймав её взгляд, смутилась и завершила заказ.
–А вам что угодно? – обратился официант к Маше с дежурной улыбкой.
– Шашлык, молодую картошку и виски. Бутылку. Безо льда, – общение с Вадимом наложило свой отпечаток.
– Какую марку?
–На ваш выбор. Несите уже.
–Но я заказала нам вино, – удивилась Виклина.
– Вино не понадобится.
Виклина кивнула официанту.
–Я уж думала, что он никогда не уйдёт, - облегчённо вздохнула Маша, после того, как тот удалился.
– Что празднуем? - спросила подруга, желая скрыть беспокойство под усталой улыбкой.
–Я давно собиралась тебе сказать, но боялась, - начала Маша издалека. Ничего сейчас она так не желала, как того, чтобы быстрее глотнуть янтарной огненной воды, дающий кураж и драйв. Виклина молча смотрела на пустой прибор перед собой. – Я с завтрашнего дня живу с мужчиной.
– Правда? Какая ты скрытная, ничего не говорила.
– Сначала тебе некогда было, потом меня чуть не задавили.