– Ты не так поняла! Сядь, прошу.
Маша медленно опустилась в кресло, всё ещё пылая негодованием.
– Это незаконно с точки зрения устаревшей морали, не более того. Но если об этом никто не узнает, не сможет ничего и сказать, верно?
– Говори, пожалуйста, яснее.
– Три встречи наедине.
– Как сейчас? – Маша с надеждой взглянула в лицо Ратмира, желая, чтобы тот рассмеялся и заявил, что пошутил.
– Малуша, ты - красивая женщина, я всегда тебя хотел. Но все намёки разбивались о выстроенную тобой стену неприятия. Мы посещали театр, выставки современного искусства, джазовые концерты, но ты упорно меня динамила. Три встречи не так много за то, что ты просишь. И вы свободны, как мотыльки. Я ведь понимаю, что твой хахаль планирует там остаться.
Ратмир откинулся в кресле, закурив сигарету. Дым струйкой уходил вверх, но запаха не было. Мужчина плотоядно смотрел на неё, Маша опустила глаза в тарелку. Она согласится, оба это понимают. Сейчас она просто тянет время, будто есть выбор.
Руки дрожали, Маша спрятала их под столом. Она чувствовала взгляд Ратмира, так хищник играет с жертвой, чтобы после одним ударом её добить. Тремя ударами, в её случае.
– Согласна? Я не люблю недопонимание.
– Мне надо подумать. Пожалуйста.
–Ответ дашь завтра вечером, до семи. А теперь, позволь я угощу тебя тирамиссу: здесь его делают изумительно нежным.
Ратмир улыбнулся и перевёл разговор на впечатление Маши от поездки в Таиланд.
Голос, как назло, молчал. Когда он был так нужен!
***
В ванной стало тяжело дышать, зеркало запотело. Шум воды, струи, бившие по телу, заглушали страх. Вика не боялась: хотел бы рассказать Ладе - уже сделал бы. И телефон раскалился бы от гневных тирад бывшей подруги. Может, он не хотел заходить так далеко, сомневался, но не после. Она видела, читала в скованных движениях его терзания и уже знала, что победила. Тогда ей было хорошо. Страх ждал её за дверью собственной квартиры, когда она поняла, что случилось.
Она предала подругу. Ещё вчера сердце было полно горечи и негодования на Машу. Та поступила подло: зная, что ей, Виклине, в кой-то раз по-настоящему повезло, что у неё отношения с Вадимом, влезла, вклинилась, растоптала их. Будто захватчица, иноверка, змея, притаившаяся в кустах роз. Вадим её не интересовал, она же видела рассеянный взгляд в самолёте! Малуша могла получить любого другого, стоит только щёлкнуть пальцами, и родственники найдут лучшую партию в городе. А с теми, кто не уродился с золотой ложкой в пелёнке, подобные Малуше не считаются!
Малуша поступила подло, а теперь и она, Вика ничем не лучше. Она так же легко и естественно перешагнула через поверженного, через подругу. Будто и не было задушевных разговоров, будто та не рыдала у неё на плече после очередной провальной попытки завести детей, будто Виклина не молилась вместе о скорейшем даровании благодати.
Сегодня она предала подругу. Они с Машей стоят друг друга и должны держаться вместе, как грешники в Аду жмутся перед неотвратимым наказанием, перед гиеной огненной. Малуша предала Виклину, а та предала Ладу. И если представится случай, предаст снова.
***
– Как быть? – Маша пристально взглянула в лицо Вадима, желая по первой реакции прочесть его мысли. Тот вальяжно развалился в кресле с холодной улыбкой человека, перешедшего черту. Никогда она ещё не чувствовала себя так одиноко!
– О чём ты?
– Ты меня слушал?
– Не всё. Я обдумывал задачу одну.
– Выставку, конечно. Так вот, дорогой, накрылась твоя выставка!
Она вскочила и начала кружить по гостиной. В висках стучало. Здесь орхидей не было, можно не бояться копаний в голове, не жить в страхе, что твои же сомнения когда-нибудь обратят против тебя. Когда ты уже не будешь так необходима, когда станет возможно заменить одну пешку другой.
– Если ты будешь мелькать, я ничего не пойму. Объясни толком!
– Я виделась с Ратмиром, он не даст согласия на выезд и вывоз цветов.
***
Вадим задумался. Переговоры он проводил много раз как сам, так и в составе группы подобных бизнесменов средней руки. Чутьё говорило, что Малуша врёт. Врёт неумело, сама того не понимая.