Вадим яростно ударил кулаком в стену и, рыча как раненый тигр, направился наверх. Идиотка, настоящая идиотка!
***
Маша скрылась в гостиной. Во время разговора с Вадимом она старалась выкинуть из головы все мысли, все воспоминания, заменив их продуманной ложью. Всё прошло, как нельзя лучше! Оказывается, это не трудно.
Гостиная - это лучшее, что она могла ожидать. Здесь будет её тайный штаб по обдумыванию и планированию, по стратегии и тактике, её крепость. Вадим не главное, главное уничтожить Голос, отвадить его навсегда, оставшись, при этом, в живых. Более трудновыполнимых задач Маша ещё не решала. Ночь предстоит долгая.
Перед рассветом Маша задремала, так ничего и не придумав. Ей снился кошмар: тело Лады раскачивалось на верёвке среди равнодушной роскоши.
***
Последняя встреча будет обставлена красиво: она это заслужила. Ей будет очень больно и правильно! Мне странно, что Провидение выбрало меня на роль Избавителя. Я не терплю кровь, не терпел никогда, хотя притворялся. В детстве порезал руку кухонным ножом и упал в обморок. Мне было десять. Я помню зияние раны, как будто рот Сциллы, мне чудилось: он будет расти, пока вся моя кожа не вывернется наизнанку, чудище поглотит меня, чудище станет мной.
Перед заданием я испытываю страх. По сути, это я жертва, а не они. Они заставляют убивать себя, чтобы наказать меня, чтобы мой страх пожрал меня.
Мне жаль её, эту падшую. Впервые, жаль. Она могла бы принять чьё-то семя и стать прародительницей, стать вместилищем новой жизни. Это самое главное в них. Без этого они вянут, они не самодостаточны, они не воины. Испытание на пути Избавителя - вот кто она.
Я следил за ней, оттягивая момент. Мог бы давно избавить её от Тьмы. Следил и ловил себя на мысли: зачем ей Они? Чем привлекают? По мне эти длинные, узкие или широкие листья уродливы, словно плавники касатки.
Я слышал чётко последнее задание: скоро он и она уедут. Я видел, как она смотрела, как млела. Понимаю, почему она с Ними. Первой падёт она, а уж его смерть будет ужасной вдвойне. Приказы стали слышны лучше.
Я следил не зря. Проведение дало мне знак: Виклина уехала за город, сорвалась по звонку, спешила. Я ехал следом. Надо избавиться от того, кто пригласил. Я не убиваю невинных, я не безумец. До первого раза я молил Небо дать мне силу, чтобы отвращать адептов. Возвращать их в лоно семьи, в лоно истинного Бога или Богов. Но тщетно, Небо настаивало на излечении смертью. Я Инквизитор, очищающий ведьму огнём, чтобы спасти бессмертную душу.
Провидение ещё раз указало мне путь: кто бы ни был, на встречу не явились. А может, Боги внушили ей прийти сюда?
Она нервничает, её спина напряжена и чуть сгорблена. Красиво так выгнута, и голова покорно опущена, словно Виклина рассматривает в пыли что-то мелкое, но значительное. Она ждёт, я ждать права не имею.
Мне пора, это мой выход. Моё время.
Глава 20. На границе Яви и Нави
Теперь Маша любила будни и ненавидела выходные. Контролировать мысли оказалось делом нелёгким и неудобным. От напряжения в конце дня она запиралась в гостиной и позволяла думам течь, как им вздумается. Поразмышлять обо всём, вспомнить прошедший день, поругать грязно всех, кто сделал её жизнь такой, начиная с себя.
Но перед тем как начать, она с тщательностью параноика осматривала все закутки просторной комнаты, чтобы, не дай Бог, не выдать себя. Вадим внешне ни о чём не догадывался, но кто знает. Может, и это маска.
В ближайшие выходные они должны были ехать в Тархан - столицу Болконии. Маша с тоской подумала, что на месте мусульманского города в её мире стоит Астрахань, в которую, к слову, она так и не попала. Не сходила в сад лотосов, не побродила по территории белокаменного Кремля. И уже не получится. А, значит, и в утомительную для обоих поездку собираться не стоит. Вадим, судя по блеску разноцветных глаз, снисходительно отнёсся к отказу, будто надеялся на него.
Отношения их были снова внешне прекрасными. Вадим разрешил ей подняться, после того, как остыл. Она поняла, зачем. Он воспользовался её телом грубо с оттенком жестокости. Маша была рада усыпить его бдительность, а значит, и Голоса. Как бы её мужчина не мучил, она покорно подчинялась. Следы на теле, на этот раз, придётся долго скрывать.
Утро пятницы отдел Пантеона встретил негромким звяканьем чашек и постукиванием ложечек, размешивающих сахар. Все дела коллеги старались отложить на понедельник. Выставка по тринадцатому веку почти подготовлена: всё зарегистрировано, материалы утверждены, участники отобраны. Маше повезло не попасть в их число.