– Если выдержу, значит, смогу быть монахом.
– Так я– твое искушение?– засмеялась я, чувствуя себя дерзкой и неуязвимой.
– Проверка на прочность. Для нас обоих.
– Я-то никаких обетов не давала…
– Но ты же не встанешь на пути моего духовного просветления?
– Как можно! И сколько длится твой обет?
– Если выдержу, то всю жизнь.
– Довольно долго… А как же… ну… Вы же, мужчины, по другому устроены…
– Есть специальные методики. Сила семени сублимируется в силу духа, и тогда открываются сверхчеловеческие способности.
– Что за методики?
– Если честно, то довольно садистские. Например, соломинка вставляется в…
– Все! Больше не хочу подробностей! Сублимируй сам свою силу. Желаю удачи.
Однажды он привел меня на вечеринку в чьей-то квартире на Арбате. Странное это было собрание. Множество людей, знакомых и не знакомых друг с другом. Казалось, каждый из них принес собственную вселенную в эти гости. Они танцевали без музыки, играли без нот, декламировали странные монологи, носили несуразные одежды. Из напитков был только чай. Множество разнообразного чая, начиная от пакетированной «Беседы» до китайских цветков, распускавшихся в чашке с водой. И во всей пестроте этого разнообразия присутствовала некая объединявшая нить и гармония. Они приветствовали меня улыбками, не отрываясь от своих занятий, они радостно отвечали, если я спрашивала, и не навязывались, если я наблюдала молча. Струилась музыка, извлекаемая инструментом, название которого я не знала. Но звуки ее походили на гудение ночного океана и шум волн, и еще чего-то лесного, первобытного, взывавшего не к эмоциям, а глубже; проникая точно струйка наркотического дурмана в подкорку сознания. И не было иных желаний, кроме того, чтобы просто быть там: стоять, водя телом за ускользавшим флером, позволяя ему падать внутрь меня, освобождая… И среди разрозненных событий сюжета, переплетенного тягучей и пряной музыкой, скользила высокая фигура в белом вязаном джемпере.
– Кто все эти люди?– спросила я.
– Артисты…
– И ты всех их знаешь?– Он усмехнулся, не отвечая, и притянул меня к себе.
Я положила руки ему на плечи и закрыла глаза. Легкий, ускользавший аромат его парфюма, нежные руки на моей талии… Мы танцевали под какой-то собственный ритм. Мои ладони вжимались в мягкие бугорки рельефной вязки его свитера. И даже закрыв глаза, я видела перед собой его руки– тонкие запястья, торчавшая косточка на правом; длинные, слегка шире в суставах, чем у основания, пальцы с широкими гладкими ногтями. Я очень хотела спросить его тогда, соблюдал ли он еще свой обет, но не спросила. Не хотелось портить волшебство того вечера. И я позволила фантазиям свободно течь сквозь мои опущенные веки. Я рисовала в воображении те пейзажи, что мы никогда не видели вместе; я делала его героем ненаписанных новелл; часть воображаемого оседала в воспоминаниях о реальном, и часть реальности потерялась под свежими мазками желаемого.
С окончанием вечеринки переместилась я, но унесла с собой наш танец. Отныне следы его пальцев на моей тени следовали за мной неизменно.
Однажды он позвонил рано утром. Слишком рано для обычного звонка. Он произнес одно слово.
– Приезжай,– сказал он.
Я глубоко вдохнула и выдохнула, лишь оказавшись в его объятьях.
– Привет, – сказал он, открывая дверь своей обыкновенной квартиры на третьем этаже.
И мой ответ утонул в его губах.
А позже, когда пришло время слов, ибо, как бы мы ни пытались остановить мгновение, оно неминуемо проходит, когда пришло время слов, я, желая избежать банальности, сказала:
– Прошу прощения, что заставила тебя нарушить обет.
Он посмотрел на меня.
– Извинения приняты,– сказал он, а я отчаянно пыталась догнать нежность в его глазах.
Удивительно, насколько весомее становятся слова, когда прочувствуешь их телом. Когда пытаешься выразить в словах то, что не имеет слова, сочетание букв приобретают почти сакральную значимость. Сколько раз встречалось мне выражение «распирать от счастья». Каким банальным шаблоном казалось оно мне. Но в тот день я впервые осознала его значение. И не было лучшего выражения, чтобы выразить то, что происходило со мной. Меня распирало от счастья. Я разбухала, полнилась, тонула в наводнении блаженства. Наверное, годовой запас гормонов, феромонов и всего того, что отвечало за положительные эмоции, выплеснулись в мою кровь тем утром. Я полнилась своим сумасшедшим счастьем и одновременно смотрела на него со стороны и уже заранее немного грустила, представляя неминуемый возврат в привычное. Когда качели, заброшенные в облака, упадут вниз и качнутся в обратную сторону. И момент наступил, и я спустилась с небес на землю, но все же… мое тело сохранило воспоминания о том дне, и они оказались сильнее горечи расставания. Счастье всегда сильнее. Ибо стремление любого человека– обретение счастья. После того утра Слава больше не звонил и не писал, а я не пыталась его найти. Просыпаясь утром, я весь день мечтала, как случайно встречу его… засыпая, ждала нового дня– новый шанс случайно встретить его. Не знаю, чем бы все это закончилось… если бы однажды я не встретила Тимура. Моего Тимура.