Виктор налил новую порцию, себе и ей.
– Тебе краткую или длинную версию?
– Давай длинную. До завтра я совершенно свободна.
И он рассказал, конечно, не совсем длинную, а нечто промежуточное. Как Аня была его пациенткой и как от страха у нее дрожала нижняя челюсть, и пришлось вставлять резиновую «распорку». Как она робко протянула свою визитку «парикмахера-универсала» и пригласила на стрижку. Разумеется, совсем бесплатно. Как ему нравилось, что она с интересом слушала его «зубные истории». Как родился Егор. И как через десять лет ушла от него к бывшему бойфренду. Может, и не надо было столько рассказывать, но как-то захотелось. Наверное, виски развязал язык. Вита слушала внимательно и только в конце перебила, воскликнув:
– Ну, и что! Надо бороться за свою любовь. Как же так– ребенок и столько лет вместе! Надо пробовать– раз, два, три! Бороться за желаемое!
– А ты всегда получаешь то, что хочешь?– спросил он с мягкой улыбкой, чувствуя тепло и негу во всем теле. Он сменил позу, оказавшись ближе к собеседнице.
– По крайней мере, делаю все возможное!
– Ты мне так и не ответила на вопрос тогда, в ресторане.
– Какой?
– Почему банковский сотрудник?
– Люблю деньги считать.
– Ну-ну. А мечты?
– Что– мечты?
– Мечта есть какая-нибудь? Заветная?
– Почему обязательно должна быть мечта? Может, для меня важнее путь.
– Ну, неужели ни о чем не мечтаешь? Даже о сумочке Шанель?
– Знаешь, к чему приводят мечты? К разочарованиям.
– Сказала олимпийская медалистка.
– Да… медаль. Знаешь, почему я занималась спортом? Из самолюбия. Думала, если брошу, значит, проиграю самой себе. Нормальный человек в детстве играет, в юности гуляет, в отрочестве мечтает. В зрелом возрасте мечты выполняет. А я? Не играла, не гуляла, мечтала ли? Нет. Скорее, чужие амбиции выполняла. А в двадцать лет оказалась с олимпийской медалью на шее. Говорят, не покоряйте Эверест. После этого все остальное покажется бессмысленным. Вот так и у меня. Чтобы я ни делала– это для меня не имеет значения. Я могу танцевать, считать деньги или толкать речи с трибуны. А могу ходить по магазинам и покупать шмотки. Внутри у меня ничего не изменится. Свою жизнь я в первые двадцать лет прожила.
Она потянулась за «Джеком».
– Ух, ты…– Витя перехватил бутылку и налил немного ей в стакан.
– А я в детстве мечтал в хоккей играть. Только я очень стеснительным был… и худым. Пришел однажды записываться в секцию, посмотрел на крутых парней на льду, испугался и ушел.
– И все?
– И все.
–Не попробовал еще раз?
– Неа. Я решил стать злодеем. Не могу ходить с выбитыми зубами, так буду другим их выбивать.
Она улыбнулась.
– Хочешь, открою секрет?
– Еще бы!
– Мой папа был стоматологом.
– Правда?
– Ага. Мечтал свою клинику открыть.
– Здорово!
– Еще мечтал построить дом, где у меня будет свой спортивный зал. С хореографическим станком.
Виктор больше не задавал вопросов.
– А потом… хоп– и вышел в окно.
– Господи…
– Я шла домой из школы. Смотрю– люди вокруг собрались, что-то обсуждают. Скорая помощь стоит. Я подошла ближе, а это– мой папа… На земле…
Она посмотрела на стакан и отставила в сторону. Улыбнулась.
– Вот так.
Он захотел обнять ее. Прижать к себе и не отпускать. Но сдержался.
– Вита, милая… Но то, что его мечта не сбылась, не значит, что ты не должна мечтать!
В глазах ее проскользнул холод.
– А ты мне кто, чтобы указывать? Сама разберусь.
– Конечно, разберешься. Ты же умница.
– Ой, еще так рано, а я уже в такой кондиции! Вызову-ка я, наверное, себе такси.
– Не уходи,– сказал он. Просто сказал, но она как-то странно на него взглянула. Так, что дыхание захолонуло от этой синевы с потаенной темной тайной на самом дне.
– А что будем делать?
– Ну, у нас еще полбутылки Джека. А также можем посмотреть кино.
– Какое?
– Твое любимое.
– Только не говори, что будешь смотреть со мной «Красотку».
– Почему бы и нет. Прекрасная актриса. С прекрасными ногами.
– Неужели?– прищурилась она. – Значит, Вас только ноги интересуют?
– Нет, еще то, к чему они крепятся.
И они вдвоем расхохотались и долго тряслись от смеха, подпрыгивая на диване. Ощутил ее губы на своих, и комната закружилась, точно детская карусель.
– Подожди… Пожалуйста, подожди.
Собрав последние остатки воли, он отстранился.
– Так нельзя.
– Почему?
– Во-первых, мы … в состоянии опьянения. А я-джентльмен.
– А во-вторых?– она снова поджала под себя ноги и выпрямила спину.
– Во-вторых… ты не свободна.
– С чего это ты взял?
– С того, что ты все время глядишь на телефон. И ждешь смски от мамы.