– Ну, что, пойдем?– Слава открывает передо мной стеклянную дверь, ведущую к лифту на верхний этаж, в кафе «Счастье».
Мы заходим в лифт, я машинально нажимаю кнопку и совершенно не к месту вспоминаю рассказ Джанни Родари о людях со стеклянными головами. Они могли читать мысли друг друга. Я радуюсь, что у меня не стеклянная голова, потому что я сейчас думаю о моем навязчивом сне.
– Я, честно говоря, удивился твоему приглашению.
– Я тоже. Не ожидала от себя.
Вот и все. Мы и приехали. Дверь отъезжает в сторону, и нас встречает хостесс. И не так страшно. Мы поднимаемся еще пролетом выше, с полочек на кирпичных стенах улыбаются белокрылые ангелы.
– В зале или на веранде желаете присесть?
Простой вопрос ставит меня в тупик. Я, как в «Поле Чудес», должна немедленно назвать правильное слово. Прекрасный день, чтобы сидеть на открытом воздухе, под ласковыми солнечными лучами, под щебет воробьев.
– В зале,– быстро отвечаю я.
Мы садимся друг напротив друга за столик у стены. Кафе почти пустое не считая нескольких гостей. Вторник, середина дня. Или среда. Неважно. Не до того сейчас. Я прокручиваю в голове заранее приготовленную речь. Приносят наши напитки– капучино мне и зеленый чай Славе.
– За встречу,– улыбается он, приподнимая белоснежную чашку.
– За встречу.
– Мне показалось, я тебя видел на спектакле. Недели две назад, по-моему. Могло такое быть?
– На спектакле?– удивляюсь я. –Нет, вроде никуда не ходила в последнее время.
– А, ну, значит, показалось.
– Угу.
– Рассказывай, как жизнь.
– Да все хорошо. Замужем. Счастлива. Я, вот, собственно, и хотела встретиться, чтобы сказать…
– Что замуж вышла? Так и написать могла бы.
– Нет. Не перебивай, пожалуйста. Я хочу сказать, что…
У меня заготовлен высокопарный монолог на тему «Спасибо, что ты ушел из моей жизни, тем самым дав мне возможность встретить настоящую любовь.» В общем, «кричали женщины: ура! И в воздух чепчики бросали». Но в минуту, когда я открываю рот, в зал входит пара. Виолетта и Костя. Входят и немедленно меня замечают. Мой собеседник еще пытается понять, что вызвало такое удивление на моем лице, а Вита уже движется в нашу сторону. Как всегда, элегантная. Ее кавалер удостаивает меня легким наклоном головы, как мне кажется, насмешливым, и проходит на веранду.
– Привет!– радостно улыбается мне подруга, но я слышу шум подводного течения в ее голосе. – Какая встреча!
– Познакомьтесь: Слава. Виолетта.
– Очень приятно. Лучи голубых и синих глаз перекрещиваются.
– А я вас где-то видела.
– Я не впервые это слышу,– лукаво улыбается Слава.
Они что, флиртуют?!
– Ну, ладно. Не буду вам мешать.– она чуть приподнимает бровь, обращая ко мне эти слова.
– Но не оправдываться же мне прямо здесь. Она уже повернулась спиной в черной шелковой блузе и внезапно…
– А я вспомнила! Леся, он же играл в спектакле! Или это были не Вы? В «Идеальном муже»?
– Я.
– Ага! Леся, а ты сказала, что никого не знаешь!
Я краснею, по-моему, до самых пяток.
– Извините, мне нужно выйти.
Я еще стараюсь сохранить непринужденный вид, но сердце колотится, точно перфоратор. Почему-то вместо туалета я спускаюсь вниз, в крохотный зальчик у лифта. Реальность оказывается постыднее сна. Чувствую ладонь на плече.
– Ты что?– почти шепчет он мне в ухо. Я оборачиваюсь.
– Я была на твоем спектакле. Это была я.
Он пожимает плечами и садится за круглый, точно кукольный, столик.
– А почему не сказала?
Официантка делает попытку приблизиться, но Слава останавливает ее жестом. С обворожительной улыбкой.
– Пока ничего.
Смотрит на меня.
– Слишком много чести. С чего я должна тебе говорить?!
– Ясно.
Мы молчим. Напряженно молчим. Ротик на замочек… Почему он молчит! Почему не поможет мне снова обрести почву под ногами… Тимур бы обязательно задал нужный вопрос. Тот, что плавит лед и помогает душе оттаять.
– Ну, ладно. Расскажи, как дела. Чем занимаешься?..– Слава закидывает ногу на ногу и скрещивает пальцы вокруг коленной чашечки.
– Я вообще-то пришла не светские разговоры вести.
– Тогда объясни, зачем ты пришла,– тон его язвительно-сладок.
– Ни за чем. Дурацкая идея. Извини, что потратила твое время.
Я поднимаюсь, железные ножки стула противно скрежещут по шершавой плитке. Скорей бы исчезнуть отсюда и все забыть.
– Было больно?
Тихий, едва уловимый звук. Оборачиваюсь.
– Что?
– Когда я ушел, тебе было очень больно?– лениво, точно от нечего делать, тянет он, рассматривая собственные пальцы, отбивающие дробь по столу.