— Сиам, — с гордостью за нее произнес он, — ты многих посбиваешь с ног.
Она обвила его шею руками.
— Забудем про ужин. Отвези меня обратно в отель.
— Твоя сексуальность переходит всякие границы.
— Жара не разожгла во мне охоту. — Она скользнула губами по его щеке. — Просто она лишила меня поверхностной энергии.
Садясь в автобус, отправляющийся в Падьюку, они чувствовали близость, исключающую всякую враждебность.
Глава 32
В Падьюке Сиам снова достигла прежнего высокого уровня исполнения, несмотря на отсутствие слушателей. Более того, здесь она превзошла себя. Единственное, что ей мешало, это пот, постоянно заливавший лицо.
Они поселились в маленьком дешевом отеле. Окно номера было задраено, чтобы не впускать внутрь зной. Занавески не могли спасти от солнца. По всему номеру пролегли на полу и на стенах проникающие в дыры желтые лучи. Вентилятор производил много шума, но почти не освежал воздуха.
— Вчера меня слушали шестеро, — сказала Сиам, сотрясая своей досадой духоту.
— Сейчас разгар лета. Ты творишь чудеса уже тем, что поешь в такую жару. Владелец тебя оценил.
— Все равно мне неспокойно. Эти крысы обо всем пронюхивают. Сейчас они будут потирать лапки, узнав, что на меня не выстраиваются очереди. Они используют это против меня.
— Тебя отправили на гастроли, чтобы ты совершенствовала исполнение, а не собирала толпы. Хорошо еще, что тебя не посылают петь в Долину Смерти. Не удивительно, что тебе обрыдли гастроли.
— До Гэри остается всего две недели, а мы ничего не предприняли, чтобы отменить этот пункт. Жара действует на меня, как снотворное, меня все время клонит в сон. Если бы мне постоянно не хотелось лечь с тобой в постель, я бы сама придумала, как выбраться из этой ловушки.
Он посмотрел в темноту, в самый прохладный угол, где она растянулась, обнаженная, на газетах, которыми устлала пол. Сам он лежал на кровати.
— Жалобы — не твоя стихия.
— Это верно. — Она встала с пола. — На что мне жаловаться? Когда я гуляю с тобой по улице, у меня такое ощущение, будто прохожие видят мои потайные места. — Она шлепнулась на него.
— Ну и пройдоха! — Он поцеловал ее.
— Сегодня утром по дороге в туалет я споткнулась. Не так, как всегда, а по-особенному, словно утратила привычный ритм при ходьбе. — Она надула губы. — А ты смеешь говорить, что я слабовата на одно место.
— Прости.
— Прилюдно!
— Я забываюсь. Мне все время хочется сказать о тебе что-нибудь хорошее, и всякий раз я говорю не то.
— Спасибо, что хоть пытаешься. Но мне кажется, что этим ты перенапрягаешь свои мозги.
— Я весь в раздумьях, — заверил он ее, снял со своей груди красный резиновый мешочек со льдом и переместил его ей на грудь.
— Знаю. — Она подперла подбородок рукой. — Но жизнь разнообразнее, чем ты о ней думаешь.
— И чем ты.
— Надеюсь. И еще я надеюсь, что рано или поздно ты запрыгнешь на постель и познакомишь меня со своим грандиозным планом.
— Откуда ты знаешь?
— Тебя видно насквозь.
— Что же ты видишь?
— Тебя распирают колоссальные планы. — Она была не очень уверена в диагнозе.
— Точно.
— Я счастлива. — Она спохватилась. — Или тут не от чего быть счастливой?
— Есть от чего.
— Теперь ты меня встревожил. — Она прикусила нижнюю губу. — Уж больно самонадеянный у тебя вид.
— Сиам… — начал он и поперхнулся. Она сразу сообразила, что грядет серьезное сообщение. Он увидел, как напряглось ее лицо. В следующую секунду она доверчиво улыбнулась. — Сиам, это так важно, — с улыбкой продолжил он, — что тебе следовало бы сперва одеться.
Она спрыгнула с кровати прямо в свои трусы, валявшиеся на полу, натянула их и этим ограничилась. Вернувшись на кровать, заняла прежнее положение с ним рядом.
— Сиам… — Он приподнялся; его отделяло от ее полного надежды лица всего несколько дюймов. — Ничего на свете мне не хочется так сильно, как жениться на тебе.
Она поцеловала его, крепко обняла и вскочила на кровати.
— Отличная новость для моего слабого местечка! — Она запрыгала на матраце.
— Я женюсь на тебе не из-за твоего слабого местечка.
Она прыгала так ретиво, что ему трудно было удержаться на кровати.
— Я женюсь на тебе из-за твоего характера. Береги голову!
Она запела:
— Распевать национальный гимн совершенно необязательно.
— Мне сделали предложение! — Ее прыжки стали такими неистовыми, что Барни скатился на пол. Она спрыгнула за ним следом и набросилась на него с поцелуями. — Дорогой, ты не ушиб спину?
— Нет. Ты можешь думать о чем-нибудь пристойном?
— Могу. Я думаю о браке. Я была готова запродать душу, лишь бы выйти за того, за кого следует. И тут подворачиваешься ты со своим предложением!
Он поднимался с пола, когда на лестнице раздались тяжелые шаги. Шаги замерли у них под дверью.
— Я требую, чтобы вы покинули отель! — хрипло крикнул владелец. — Вы не унимаетесь ни днем, ни ночью, грязные подонки!
— Мы собираемся пожениться! — крикнула Сиам в ответ.
Владелец поворчал за дверью и удалился.
Она принялась рыться в присланном наконец-то багаже.
— Где мой счастливый лифчик? На нем записан твой телефонный номер.
Он сгреб ее за талию, чтобы поговорить серьезно, и она отшвырнула лифчик.
— Поехали в Чикаго, — предложила она. — Эта новость прикончит мою мать.
Он улыбнулся. Утихомирить ее было невозможно.
— Когда я могу сказать ей, что мы женимся?
— Хоть сейчас.
Она сразу посерьезнела.
— В каком смысле «сейчас»? — Она отошла. Он пытался ее вернуть, но она уворачивалась. — До того, как мы сделаем еще что-нибудь? — осторожно спросила она.
— Нет. — Он опять схватил ее за потную талию.
— Теперь тыдумаешь только об одном.
— Да. Я хочу, чтобы ты вышла за меня сейчас. — Его улыбка потухла, когда он увидел, что ей стало в тягость его прикосновение. Она обмякла, но не от страсти, а для того, чтобы высвободиться. Он разжал объятия, и она отошла, смущенная и обиженная; но он ошибочно принял ее реакцию за смущение. Она, храня молчание и вопросительно поглядывая на него, потянулась за бюстгальтером. В комнате было так жарко, что она блестела от пота, словно только что вышла из-под душа. От негодования у нее навернулись слезы на глазах.
Он последовал ее примеру и стал неторопливо одеваться. Дождавшись, пока он застегнет пряжку на брючном ремне, она спросила:
— Почему мы не можем пожениться послеконцерта?
— Сиам, — тихо сказал он, утирая потное лицо, — единственный способ для тебя дать концерт — уступить этому психу.
Сиам зажмурилась и ничего не ответила. Она знала, как его ранит ее молчание.
— Я бы его с радостью удушил, — сказал Барни. — Эти хозяева жизни сами побуждают людей к насилию.
— Не говори так. Ты меня пугаешь.
— А ты собираешься сидеть сиднем и ничего не предпринимать?
— Перестань.
Он добавил, обращаясь больше к себе, чем к ней:
— На войне столько славных парней погибают ни за грош.
Она заметила, как ввалились у него щеки.
— Не создавай лишних проблем. Как это тебе вообще пришло в голову — удушить человека!
— А как он поступает с тобой?
— Это совсем другое дело.
— В чем же разница?
— Это законно! — ляпнула она и сама поморщилась от своих слов. В следующее мгновение наградила его поцелуем. Он уже думал, что она готова согласиться с его логикой, но ее тело внезапно сотрясли рыдания.
— В чем дело?
— Я счастлива. — Она рыдала все громче, смущая его подобным проявлением счастья. — Ты хочешь меня такой, какая я есть. А я хочу стать для тебя всем.