Вытерпев почти бесконечную лекцию мистера Шулера{448}, посвященную денежному обороту (он обещал, что поддержит Хартию, если Хартия поддержит введение банкнот номиналом в один фунт{449}), делегаты прибыли на Пикадилли{450}. Следующим в их списке был лорд Валентайн.
— Два часа, — сказал один из делегатов, — думаю, можно рискнуть.
Они постучали в калитку внутреннего дворика и выяснили, что их ожидают.
Лестница вела прямо в частные апартаменты лорда Валентайна, проживавшего в фамильном особняке. Делегатов провели через переднюю в большой зал, откуда открывался вид на причудливую оранжерею, где среди высоких тропических растений журчал фонтан. Стены гостиной были обиты голубым атласом и украшены сверкающими зеркалами, а сводчатый потолок — богато расписан; мебель довершала убранство комнаты. На одном диване лежало несколько папок (некоторые — в раскрытом виде) с эскизами костюмов; столик pietra dura{451} был сплошь покрыт книгами в роскошных переплетах (судя по всему, к ним не так давно обращались); на кушетке лежало несколько старинных клинков невиданной красоты; в углу расположилась статуя в полном рыцарском облачении: вороненый доспех, щедро инкрустированный золотом, стальная рукавица сжимала древнее знамя Англии.
Делегаты Национального Конвента посмотрели друг на друга так, словно их удивило, что обитатель подобного жилища разрешил им зайти внутрь, но прежде чем кто-либо из них осмелился заговорить, появился сам лорд Валентайн.
Это был молодой человек, ростом выше среднего, стройный, широкоплечий, с тонкой талией, весьма изящной и привлекательной наружности: у него были темно-голубые глаза, умные и ясные, и классически правильные черты лица; его длинные светло-каштановые волосы венчала небольшая греческая феска, а сам он был облачен в утренний халат индийского покроя.
— Итак, господа, — произнес его светлость, приглашая делегатов садиться; и до того непритворно-искренне звучал его звонкий, веселый голос, что гости сразу же почувствовали облегчение, — я обещал вас принять. Так о чем вы хотели поговорить?
Делегаты сделали свое привычное сообщение: им не нужно никаких поручительств; народ желает лишь одного: чтобы к его требованиям отнеслись уважительно и обсудили их; национальная петиция, скрепленная подписями почти что полутора миллионов лучших представителей рабочего класса, скоро будет представлена в Палате общин; в этой петиции изложена просьба о том, чтобы Палата приняла во внимание пять пунктов{452}, с которыми трудящиеся связывают свои самые насущные интересы, а именно: всеобщее избирательное право, голосование по бюллетеням, ежегодно сменяемые члены парламента, регулярное жалованье для них, а также отмена имущественного ценза.
— Предположим, эти пять пунктов пройдут, — молвил лорд Валентайн, — что вы тогда намерены делать?
— Тогда народ наконец-то получит своего представителя, — ответил один из делегатов, — и сможет самостоятельно принимать меры, удовлетворяющие интересы большинства.