При том, что критическое отношение Дизраэли к вигам и особенно к тори, прослеживаемое Теккереем, излагалось в статье сочувственно, политическая программа «Молодой Англии», намеченная в романе, не находила у рецензента поддержки. Он считал ее неясной и нереализуемой, комментируя это следующим образом: «Какой ход развития надлежит избрать „Молодой Англии“, нам не сообщается; не сообщается и о том, кто же призван стать героем, который займется обновлением страны».
Однако основные претензии Теккерея к автору «Конингсби» коренились в эстетических расхождениях двух писателей. Рецензент давал следующий комментарий:
Он (Дизраэли. — И.Ч.) обладает замечательным чувством юмора и презирает многие гнусности; многие, но отнюдь не все, и в минуту самого полного раскрытия его сатиры к ней примешивается фатовство, что невольно побуждает написать сатиру на сатирика. Он пишет страницу или две самой превосходной и чистой английской прозы, мысли необычайно поэтичны, свежи, поразительны и оригинальны; но можете не сомневаться, что через несколько страниц вы встретите что-нибудь возмутительное.
Причину такой эстетически неравноценной прозы Теккерей усматривал в том, что в «Конингсби» автор следовал поэтике дендистского романа, образцом которого был «Молодой герцог».
«Конингсби» — фешенебельный роман <…>. Это похвала дендизму, много превосходящая любую другую похвалу, которую можно встретить на его страницах. Денди призваны здесь обновить мир — излечить раны несчастного государства, напитать жизнью старые закосневшие порядки, установить согласие между миром древних традиций и миром современным, разрешить сомнения и недоумения, которые теперь заводят нас в тупик, — и открыть народу высшую истину.
Гораздо резче неприятие Теккереем приверженности автора «Конингсби» к поэтике фешенебельной беллетристики обнаружилось в его пародии на этот роман, напечатанной весной 1847 года в юмористическом журнале «Панч» («Punch»), принадлежавшем тогда к демократическому направлению в английской литературе. Пародия была названа «Кодлингсби» (англ. — букв.: «молодь тресковая»), что созвучно заглавию дизраэлевского романа. Она входила в цикл «Романисты — лауреаты премий „Панча“» («Punch’s Prize Novelists»), впоследствии переименованный Теккереем в «Романы прославленных сочинителей» («Novels by Eminent Hands»). Как отмечают Л. В. Сидорченко и И. И. Бурова, «работа над этими и другими примыкающими к циклу прозаическими и стихотворными пародиями подразумевала вдумчивый, критический анализ творчества» пародируемых писателей (Сидорченко, Бурова 2004: 295). Отсюда исконная связь между соответствующей рецензией и пародией Теккерея. В тексте «Кодлингсби» досконально сохранено то, что в рецензии трактуется как «похвала дендизму». Однако в пародии это представление выражено иначе, нежели в литературно-критической статье. Способ его выражения подчинен задаче пародийности, которая, как известно, «достигается несоответствием стиля и тематического материала речи» (Томашевский 1931: 27). Стиль «Кодлингсби» построен на преувеличенно аффектированной передаче тех черт письма Дизраэли, которые не устраивали автора «Ярмарки тщеславия», а «тематический материал речи» — на карикатурном изображении Сидонии.
Е. Ю. Гениева пишет по этому поводу:
Теккерей не воспроизводит в пародии те или иные эпизоды романа Дизраэли, как, впрочем, не стремится он и к воссозданию образа главного персонажа. В центре его внимания — Рафаэль Мендоза, блестящий шарж на один из наиболее тенденциозных образов романа Дизраэли — Сидонию <…>. Сидония — носитель некой высшей мудрости, тайны — становится у Теккерея главной мишенью его сатиры. Богатство Сидонии, овеянное экзотической романтикой, получает весьма прозаические объяснения в пародии Теккерея: Мендоза — ростовщик, состояние которого постепенно складывалось из пенсов и шиллингов, которые он, нисколько не смущаясь, забирает у бедняков. Неодобрительно относился Теккерей и к рассчитанному на броский, внешний эффект стилю Дизраэли: нагромождению малоизвестных географических названий, любованию звучными, длинными периодами, малосодержательными и скорее рассчитанными на эмоциональное воздействие.
В предлагаемой Е. Ю. Гениевой характеристике пародии содержатся моменты, требующие обсуждения. Вряд ли справедливо видеть в намеренно аффектированном пародийном слоге полную оценку стиля Дизраэли: ведь в рецензии на «Конингсби» Теккерей отмечал примеры «самой превосходной и чистой английской прозы». Аффектированный слог выделяет в дизраэлевском стиле лишь те черты, которые пародист осмеивает. Бесспорно, они в первую очередь связаны с гротескным образом Мендозы, причем не только на уровне стиля, но и на уровне фабулы. Нельзя сказать, что Теккерей совершенно не касается сюжетных эпизодов. Когда Мендоза, увидев Кодлингсби, обращается к нему: «Не говорил ли я вам, что мы еще встретимся <…>?» (Теккерей 1974–1978/2: 482. Пер. И. Бернштейн. Название «Codlingsby» переведено как «Котиксби»), в его словах содержится прозрачный намек на встречу дизраэлевского героя с таинственным незнакомцем, впоследствии оказавшимся Сидонией; прозрачность намека поддерживается смысловым совпадением фраз: у Дизраэли Сидония говорит Конингсби: «Если наше знакомство стоит того, чтобы пройти испытание временем <…>, можете не сомневаться: нам удастся его сохранить» (Disraeli 1983: 147), а когда в пародии сообщается о том, что «в гостинице для Рафаэля Мендосы (Мендозы. — И.Ч.) был сервирован завтрак из множества блюд, но он только улыбнулся жалким поползновениям университетских поваров — завтрак его составили горсть фиников и стакан воды» (Теккерей 1974–1978/2: 485), имеется в виду всё та же встреча и шаржируется фраза Сидонии: «Что ж, вы гордитесь своей яичницей с беконом, — сказал незнакомец, улыбаясь, — а я предпочитаю хлеб и вино» (Disraeli 1983: 147). Безусловно, Рафаэль Мендоза — наиболее выразительная фигура в теккереевской пародии, и эта карикатура на Сидонию проникнута «сатирой на сатирика» благодаря своей контрастной двойственности: с одной стороны, Мендоза ворочает миллионами и диктует свою волю целым государствам: «Передайте вашему господину, что он получит еще два миллиона и ни шиллингом больше <…>»; «Королева должна возвратиться из Аранхуеса, или придется убрать короля <…>» (Теккерей 1974–1978/2: 493); с другой же — он ростовщик, в своей мелочной прижимистости не уступающий диккенсовскому Фейгину из «Оливера Твиста». Если, по выражению Роберта Блейка, «Сидония — месть Дизраэли за Фейгина» (Blake 1966b: 203), то Мендоза — месть Теккерея за Сидонию. Отсюда тенденциозная карикатурность Мендозы, причисляющего к евреям не только некую царственную особу, но и самого Папу Римского, с добавлением к этому шаржу насмешливого изображения сестры Мендозы, Мириам, которая носит то же имя, что и сестра Алроя из одноименного романа Дизраэли. Предубежденность взглядов Теккерея на национальный вопрос (см.: Вахрушев 2009) сталкивается с предвзятостью Дизраэли в этом же отношении.