Вскоре Лотаря извещают о том, что в иезуитской церкви Святого Георгия Каппадокийского состоится молебен, на котором мисс Арундел выразит публичную благодарность за оказанную ей милость: ведь она волею Небес спасла жизнь своего соотечественника. Лотарь знает о роли Клары Арундел в его спасении и полагает, что должен присутствовать на богослужении, если она того пожелает. Реакция Клары оказывается не только положительной, но и восторженной: «Заодно поддержите меня <…>, ибо я нуждаюсь в поддержке». В тот же вечер Кейтсби говорит Коулману: «Разрешилось! <…> наконец-то всё разрешилось. Он не только придет, но и поддержит ее <…>. Ни на минуту нельзя выпускать его из виду; ни одна живая душа не должна приближаться к нему» (Ibid.: 348).
На следующее утро после торжественного богослужения, которое посетили все высшие католические иерархи Рима, за исключением Папы (он не смог прийти из-за плохого самочувствия), главный герой, который наравне с мисс Арундел оказался главной фигурой этого события, в одном из римских печатных изданий обнаруживает статью, посвященную его личности. Там сообщается, что Лотарь был тяжело ранен в бою, сражаясь на стороне Папы, а также о том, что мисс Арундел явилась сама Пресвятая Дева Мария, которая поведала ей, что Лотарь будет жить, если Клара немедленно отправится к нему. Лотарь возмущен статьей. Он заявляет Грандисону, что эта заметка — «переплетение лжи и обмана» (Ibid.: 361). Но кардинал не проявляет своей обычной мягкости; он напоминает своему бывшему подопечному, что тот находится «в самом сердце христианского мира, где обитает истина и одна только истина» (Ibid.: 363), и призывает его «не поступать опрометчиво», так как газета, напечатавшая заметку, — «это официальное издание, и <…> есть основание полагать, что в нем не публикуется ничего, что не было подготовлено или же тщательно выверено истинно благочестивыми людьми» (Ibid.: 361).
Для Лотаря наступает «самая мрачная пора в [его] жизни». У него возникает чувство, что он предал Теодору, женщину, «которую почитал и любил сильнее, чем кого-либо» (Ibid.: 365). Он не может выступить с публичным опровержением газетной статьи, так как оно непременно очернит имена леди Сент-Джером и Клары Арундел, которые самоотверженно ухаживали за ним, когда он в беспамятстве лежал в постели. Не хочет он обращаться и в британское посольство в Риме, поскольку ожидает услышать в ответ лишь насмешки. Ночью, никем не замеченный, Лотарь покидает дворец Агостини, где живет вместе с Сент-Джеромами, и отправляется — впервые без сопровождения — бесцельно бродить по улицам Вечного города. В итоге он оказывается в Колизее и, оглядевшись, ощущает, «что он уже не один»:
Полоса лунного света выхватила из темноты фигуру, наблюдавшую за ним с высоты развалин <…>.
— Лотарь, — произнес томный ласковый голос, который невозможно было забыть.
— Я здесь, — наконец откликнулся он.
— Помни! — И она одарила его тем самым взглядом, спокойным и в то же время значительным; это был ее последний взгляд, и он навсегда запечатлелся в глубинах его души.
Отец Коулман, который следовал за Лотарем по пятам, находит его в бессознательном состоянии посреди руин Колизея.
По рекомендации знаменитого британского врача, оказавшегося в Риме, Лотарь в сопровождении Кейтсби и Коулмана для поправки здоровья отправляется на Сицилию; оттуда он, ускользнув от своих спутников, бежит на Мальту, где встречает богатого художника и поклонника красоты Фибуса, своего давнего знакомого по кружку Теодоры в Бельмонте. У Фибуса герой и находит пристанище. Хотя худшие испытания остаются для юноши позади, его путешествие не окончено: Лотарю еще суждено побывать в Иерусалиме и Палестине и там во время бесед с сирийцем Параклитом получить представление о его философских взглядах. Лишь после этого Лотарь возвратится в Англию, и повествование завершится тем, что он наконец-то поведает Коризанде о своих чувствах под сенью брентамского сада.