В конце 1868 года потомственный аристократ Джон Крайтон-Стюарт, 3-й маркиз Бьют (1847–1900), чье огромное состояние, которое тот унаследовал в возрасте шести лет, значительно умножилось за годы его несовершеннолетия, был обращен в католичество, что вызвало в Англии широкий общественный резонанс. Именно это событие, имеющее некоторое сходство с фабулой «Лотаря», и послужило Дизраэли исходной точкой при создании романа (см.: Monypenny, Buckle 1968/III: 489). Отмеченная Генри Джеймсом «преобладающая идея» «Лотаря», состоящая в «разоблачении тайных посягательств Римской Католической Церкви» на главного героя, дополняется и уточняется Робертом Блейком:
Повествование открывается подготовкой к празднованию совершеннолетия Лотаря, и объектом авторской речи являются усилия, которые предпринимают Англиканская церковь, Римская Католическая Церковь и европейские тайные национально-освободительные общества для того, чтобы завладеть героем и его деньгами во имя собственных интересов.
В соответствии с композиционным тематическим заданием распределяются функции персонажей: сторону Англиканской церкви держат обитатели Брентама и англиканский епископ, в епархии которого располагается Мюриел Тауэре; сторону католиков — кардинал Грандисон, иезуиты Коулман и Кейтсби, семейство Сент-Джеромов; сторону тайных революционных обществ — полковник Кампьон и его жена Теодора, а также круг лиц, связанных с ними и участвующих в Рисорджименто. Окруженный тремя различными влияниями, которые воплотились в трех женских образах — Коризанды, Клары Арундел и Теодоры Кампьон, Лотарь должен выбрать свой жизненный путь.
В начале романа разрабатывается мотив сиротства героя, характерный не только для Дизраэли, но и, например, для Диккенса (разумеется, в ином социальном контексте). Во вступительном эпизоде, когда Лотарь гостит в Брентаме, ничто не предвещает тех драматических поворотов, что ожидают героя в дальнейшем. Он наслаждается атмосферой семейного счастья, которого был лишен в сиротском одиночестве, когда жил у сурового шотландского опекуна Коладена. По своей неопытности Лотарь не воспринимает шутливого светского тона и на окружающих производит впечатление «так называемого „серьезного молодого человека“» (Disraeli 1870b: 11). Намерения у него и впрямь весьма серьезные; однако, влюбившись в Коризанду, он испытывает к ней столь же импульсивное чувство, что и Контарини Флеминг по отношению к графине Христиане Норберг. Лотарь мечтает о домашнем очаге, который он будет делить с Коризандой, о семейном тепле и уюте, которых он был лишен в детстве и отрочестве.
Задушевным беседам, которые Грандисон ведет, познакомившись с Лотарем, предшествует описание лондонской резиденции кардинала, где в просторном помещении «над каминной доской висел портрет его Святейшества Пия DC» (Ibid.: 19–20). Один из посетителей Грандисона — монсеньор Бервик, римский государственный деятель, особенно отличаемый главой папского правительства кардиналом Джакомо Антонелли (1806–1876) и, «возможно, его преемник» (Ibid.: 36). Беседуя с ним, Грандисон говорит: «Все мы должны денно и нощно молиться <…> об обращении Англии», а Бервик добавляет: «Или о ее покорении» (Ibid.: 43). Так обозначается установка католических иерархов, ради осуществления которой будет развиваться интрига с целью обращения Лотаря в католичество.
Интрига эта начинается с того, что Грандисон задушевно беседует со своим подопечным и вводит его в круг семьи Сент-Джеромов, где завсегдатаями являются иезуитские священники и где Лотаря пленяет мисс Арундел.
Беседуя с Лотарем, Грандисон, как отмечает Том Браун, намеренно сосредотачивается на общих церковных истинах, избегая затрагивать «доводы той или иной конфессии» и проницательно касаясь «вопросов, которые волнуют формирующееся сознание его подопечного» (Braun 1981: 135). Тем не менее сквозь умело подобранные выражения Грандисона проступает связь с заговорщическим умыслом католических иерархов. Заключая свою беседу с Лотарем, Грандисон говорит: «По крайней мере, я не ошибаюсь, что у вас нет возражений против моей ежедневной молитвы за обращение нашей страны…» — и «после паузы» (ремарка Дизраэли. — И.Ч.) добавляет: «…к религиозной истине» (Disraeli 1870b: 72). Если в разговоре с Бервиком речь шла об обращении Англии в католичество, то в беседе с Лотарем Грандисон прямо об этом не говорит и прибегает к понятию, обозначающему борьбу христианства с неверием. Однако фраза «после паузы» подчеркивает осторожную тщательность кардинала в выборе слов. Вместе с тем окольными путями Грандисон постоянно направляет внимание Лотаря на проблему католичества в Англии. Говоря о пребывании Лотаря в гостях у Сент-Джеромов, Грандисон заявляет: