Радостные, краснощекие дети с горящими от нетерпения глазами, в традиционных костюмах встречают нас в холле цветами и воздушными шариками. Улыбающаяся маленькая девочка в блестящем зеленом платье преподносит нам хлеб. Преподаватели кажутся взволнованными и счастливыми, некоторые одеты в джинсы, но большинство в деловых костюмах и блузках. Мы идем в классы. Ученики встают, когда мы входим. Меня всегда волнует вид парт и школьных досок. Моя страсть к школам, в каких бы уголках мира я ни была, диктует мне всегда тысячу вопросов.
Но на первый, который у меня возник здесь, я сразу получила ответ, так и не успев его задать: стены были украшены портретами великих русских писателей! (Я видела такое однажды во Франции в начальной школе в Экс-ан-Провансе.) Впечатление, усиленное учебниками 3-го и 4-го классов, где много текстов заимствованы из великой русской литературы (Лермонтов и т. д.) и совсем не короткие, а, наоборот, длинные, что во Франции предлагается детям 12–13 лет. (Я предпочитаю умно выбранные отрывки нужного размера: из них дети узнают много полезного.)
Мы переходим из класса в класс по очень тихим коридорам. Это из-за нашего визита? Ученики получили очень строгие указания? Мне передают учебник для 4-го — 5-го классов, первый уровень. Я нахожу там одно из самых известных стихотворений Булата Окуджавы. Вот как оно звучит:
То, что мне удалось увидеть или подсмотреть, показывает, что образование в России мне кажется еще очень близким к тому, что было в советскую эпоху, за исключением идеологического догматизма. Обучение языкам продолжает концентрироваться вокруг литературы великих авторов, особенно литературы патриотического содержания. Это все то же, что долгое время было и у нас вплоть до семидесятых годов… но все меняется. Некоторые преподаватели робко поделились своим беспокойством: «Дети больше не читают», «Они думают только об интернете и видеоиграх». А также есть проблема жестокости, отрицания авторитетов и т. д. Деградирует даже частное образование, замечает математик Лоран Ляфорг, вернувшись из путешествия: сыновья новых русских считают, что им все позволено, «потому что их родители дорого платят». Так повсюду в Европе от Лондона до Владивостока…
У меня было время сфотографировать рамку, висящую на стене класса. Там было две фотографии. На одной из них женщина среди руин, на другой — солдат. Позади него флаг с серпом и молотом, и слово «советский» прекрасно читается над его головой… Память избирательна, но здесь практикуется только умеренный ревизионизм. То, что действительно поражает, так это то, до какой степени сегодняшняя Россия продолжает культивировать память о Второй мировой войне, которую называют не иначе, как «Великая Отечественная».
Большая гордость школы, а значит, и гвоздь нашего визита — ее музей Второй мировой войны, «полностью сделанный руками учеников». В нем выставлены предметы сороковых годов: граммофон, чернильница и перьевая ручка, старые учебники французского языка, альбомы для рисования, маленькие круглые очки, а на стенах фотографии ветеранов, сидящих среди учащихся. Целая стена посвящена полку Нормандия — Неман, состоящему из русских и двадцати французских пилотов, которые покинули Францию по приказу де Голля, чтобы прибыть в Россию в 1942 году. Далее в другой рамке «письмо с фронта». В конце нам предлагают чай, кофе, пирожные в библиотеке. Эта любезность, как и этот слегка церемониальный прием, остался от прежней России, включая коммунистическую. Ученица выпускного класса поет. У нее очень красивые рыжие волосы, заплетенные в тонкие косички, ниспадающие на плечи.
Перед отъездом мне вручают учебники, которые я не смогу увезти во Францию, поскольку они очень тяжелые. Но у меня будет возможность просмотреть их в поезде: не знаю, приветствовать их или списать на «русскую отсталость», но там гораздо меньше картинок, чем в наших…