Алексаныч еще раз посмотрел по сторонам, потом, немного подумав, сказал:
— А почему бы не сыграть. Место тут тихое. КГБ далеко. Прослушки быть не должно. Только я забесплатно не выступаю, ты мне хоть немного, но денег дай.
Тихон порылся в пакете, достал одну нефтяную акцию и оторвал четвертинку.
— Тебе хватит?
— Конечно, а то, — балалаечник достал инструмент, прокашлялся и запел зычным баритоном:
В городе, где жили монстры,
Оказаться довелось мне.
На мои мольбы и просьбы
Отвечали: «Да вы бросьте!»
Толку только? Нету толку!
Подарили б шестистволку!
И патронов бесконечных
Для победы быстротечной!
После куплетов последовало долгое соло с двуручным теппингом, свипом и квинтовым риффом. Тихон с упоением слушал чудесную музыку, и ему подумалось — вот бы тоже купить балалайку, научиться играть что-нибудь серьезное… Внезапно послышались шаги в коридоре, и поэт прекратил игру. Оказалось, это иностранцы шли по коридору за пельменями, и опасности никакой не было. Тем не менее, балалаечник немного испугался, забрал инструмент и ушел куда-то из купе.
5. Остановка
Следующей ночью (ночь ли это была, сказать сложно, в общем, время, когда большинство из пассажиров спали) поезд внезапно остановился. Тихон проснулся от резкого толчка и посмотрел в окно. Сосен и ёлок больше не было видно. Снаружи кружили снежные вихри, за которыми проступали контуры больших полуразрушенных зданий. «Неужели это Балалаевск?», — подумал Тихон и пошел к машинисту.
В кабине уже собрались почти все пассажиры, не было только иностранцев и солдата.
— Брошенный город, — пояснил Леонидыч. — То ли Омск тут был, то ли Томск, сейчас уже никто точно не скажет. Старый какой-то город, одним словом, с большими домами. Сейчас тут одни медведи живут да беглецы из лагерей собираются. Еще, говорят, мутанты обитают. Сколько таких городов-то в Сибири, никто и не скажет теперь.
Сибиряку сразу невольно вспомнились строчки из вчерашней песни, и он переглянулся с балалаечником.
— А чего встали? — спросил затем Тихон.
— Как чего, запасы надо пополнить. Тут за вокзалом складов не меряно, патронов, сигарет, консервов всяких. Хоть консервы и не положено, мы с истопником их в городах потом на водку и пельмени меняем. Кстати, и водка в складах встречается. Одно плохо — опасное дело, у меня знакомый машинист был, Капитоныч, так его дикие мужики… Прямо на глазах у пассажиров то и это самое, растерзали. Ну ладно, кончаем разговоры разговаривать. Ты, Тихон, пожалуй, с нами пойдешь, остальные — куда кто хочет, возвращаемся через полтора часа. Ждать не будем.
Пассажиры торопливо пошли за ружьями в свои купе. Тихон впервые за поездку подумал, что не знает, где его лыжи, спросил и ему подсказали — лыжи все казенные и выдаются на выходе из первого вагона. Прихватив двустволку и бутылку водки для согреву, инженер вернулся в первый вагон. Машинист с помощником в этот момент как раз вытаскивали из кладовки большие санки.
— Ну что, готов? — спросил машинист.
— Ага, — отозвался Тихон и, услышав шаги за спиной, обернулся.
В проходе стоял Теодорыч, вооруженный старинным пистолет-пулеметом с большим дисковым магазином. Было непонятно, как столь хилый человек управляется с таким достаточно тяжелым оружием.
— Господа… — несмело сказал ученый, потом, увидев недовольство окружающих, поправился. — Мужики, можно я с вами пойду? Не терпится посмотреть на заброшенный город, может, там я найду новые доказательства своей теории, и более того, смогу…
— Пусть идет, — прервал его Леонидыч и пригладил усы. — Только учти, много припасов мы тебе не дадим. Водки на поездку мало выделяется, всего двести литров, приходится вот пополнять.
Когда санки были вытащены и поставлены на сугроб, все четверо поочередно надели лыжи и вышли из вагона. Тихон покинул поезд последним и, повернувшись, впервые оглядел его.