Над прилавком появилась бородатая голова. Обладатель голоса был не больше метра высотой, но медведь, завидев карлика, покорно слез со стула и ушёл куда-то мимо сибиряков.
— Меня звать Архип. В цирк пошли?
— Откуда знаешь? — осторожно поинтересовался инженер.
— Я всё знаю. К нам все зрители за водкой приходят.
— Бойкая, наверное, торговля идёт?
Карлик кивнул.
— А что в цирке хорошего? Там всё то же самое, что и снаружи. Те же медведи, волки, те же угнетения прав и свобод. Правда, говорят, мутантов провезли.
— Мы мутантов уже насмотрелись, — отмахнулся Алексеич. — Всю дорогу сплошные мутанты.
— Тем более! — кивнул Архип, и, взобравшись с ногами на табуретку, заговорщически пододвинулся к мужикам. — А не хотите, я вас на подпольный концерт проведу? Вы удачно попали, они у нас раз в месяц проходят, и как раз сегодня будет.
— Прогрессив-метал? — догадался балалаечник. — А не посадят?
— Могут, — строго отозвался карлик. — Но в этом-то и вся прелесть — риск, как ни крути.
— Мне это очень интересно, — сказал Алексеич инженеру. — Ты же знаешь, я и сам музыкант.
— Я бы пошёл, да боязно, — признался Тихон. К тому же, его не покидало чувство, что он забыл что-то важное.
— Не боись, ты же сам говорил, что настоящий сибиряк! Даром, что лицом не похож.
Тихон глубоко задумался. Оставлять товарища не хотелось — мало ли что могло произойти с балалаечником, но рисковать сибиряк не любил.
— Только с водкой туда нельзя, — сказал карлик. — Водку я потом вам продам, а у нас
Карлик напялил ушанку и повёл мужиков через маленькую дверцу по задворкам. Снаружи было тускло, свет с улицы сюда почти не доходил. Путь заканчивался у обрыва, добежав до которого, карлик издал лихой крик, после чего спрыгнул вниз.
— Совсем сдурел? — подумал вслух Алексеич, подошёл к обрыву и прыгнул вниз. Оказалось, что за обрывом идёт длинная ледяная горка, заканчивающаяся у большого кирпичного здания. Судя по виду, здание было построено по меньшей мере век назад и сейчас стояло наполовину разрушенное. В окнах горел тусклый свет, около здания толпились странного вида мужики. Карлик уже закончил свой путь, встал с горки и подошёл к мужикам.
— Пошли за ним, — сказал Тихон и тоже прыгнул на лёд.
4. Концерт
— Тихон, — радушно представился сибиряк и подал меломанам руку для пожатия.
— Мы, брат, имён своих обычно не называем, — осторожно сказал рыжий меломан.
— Конспирация, — пояснил Архип.
— Это что у тебя за инструмент? — посмотрел рыжий меломан на балалайку Тихона. — А, мобильно раскидная. Ерунда, подпольные мастера лучше делают.
Алексеич возразил:
— Но у Тимофея Тимофеича же конвеер.
— А, ерунда. На конвеере такого не сделаешь, — отмахнулся рыжий меломан. — Вот мой знакомый подпольный мастер умеет за пять минут балалайку из цельного ствола соснового выстругать — вот это я понимаю, а тут… Штамповка.
— Пойдёмте, уже пора, — сказал Архип и провёл всех в зал.
Народу собралось немного, всего человек двадцать. Зал был обставлен скудно — ни стульев, ни табуреток. На стене, над сценой, торчали два тусклых факела, ветер из щелей злобно завывал. Но обстановка казалась не столько мрачной, сколько аскетично-суровой, и это понравилось Тихону.
Архип вскарабкался на сцену, взял рупор и сказал в него:
— Друзья, мы рады приветствовать вас на нашем тайном празднестве этого величайшего из искусств — балалаечного прогрессив-металла.
Зрители молча достали из-за пазухи чёрные косынки-банданы и повязали поверх ушанок. Алексеич, к удивлению Тихона, последовал примеру большинства — оказывается, он тоже имел при себе запрещённую атрибутику.
— А у меня косынки нет. Что делать? — тихо спросил Тихон.
— Не переживай, новичку можно, — сказал балалаечник. — Смотри-ка, а этот карлик у них заводила.
— Первыми на сцену приглашаются музыканты из далёкого Тобольска, — объявил карлик. — Близость к Западу позволила им достичь величайших успехов — они умеют петь на зарубежном языке!
— Ого, вот это да! — заговорили зрители.
— Встречайте, группа «Четыре иностранца»!
На сцену вышли четыре мужика в длиннополых плащах. Двое держали простые балалайки, один, с длинной, заплетёной в косичку бородой — балалайку-контрабас, а сбоку примостился толстяк со старым барабаном. Он же и запел:
Водка, бэарс, хэлли фрост,
Ядерные бомбы!
Вулф бежит, поджавши хвост,
Ту зэ катакомбы!
— Частушечный стиль, — с уважением произнёс рыжий меломан, стоявший рядом. — Такой прогрессивный.