— Стреляй в вожака, в вожака! — крикнул Валерьяныч и выпалил в главного монстра, попав ему в плечо. Зверь нагнулся и зарычал, переходя на вой, но серьёзно не пострадал. В два прыжка он преодолел расстояние до саней и остановился над сибиряками. Тихон с Валерьянычем в безмолвном ужасе смотрели на гигантскую голову, застывшую над ними. Зверь шумно дышал, из его приоткрытой пасти с кинжалами клыков клубами шёл пар. Царь-волк застыл, словно глумясь и надсмехаясь над беспомощностью сибиряков.
Тихон медленно положил ружьё на землю, вытащил золотую балалайку из-за пазухи и ударил по струнам.
Послышался отдалённый грохот, и яркая вспышка озарила тайгу. В короткий миг сани перевернуло и завалило снегом, и Тихон потерял сознание.
4. Геолог-31
— Союз нерушимый республик народных навеки сплотила великая Русь!..
В ушах заныло. Тихон открыл глаза. Он лежал на каком-то жёстком матрасе, запеленованный в красное полотнище — как был, поверх тулупа. Слева, на соседней койке лежал спящий Валентиныч. Тихон разглядел на боку его красного кокона серп с молотом.
Впереди, внутри небольшого зала стояло десять человек. Худые, немного сгорбленные фигуры, облачённые в рваные ватники и свитера, стояли к пленникам спиной. И пели нестройными тихими голосами, подпевая старому граммафону в углу:
— … Да здравствует созданный волей народов, единый, могучий Советский Союз!
Приглядевшись, Тихон разглядел в тусклом свете на дальней стенке портреты Сталина и Ленина. Советские флаги. Портреты вековой давности. Но зачем⁈
— Эй, мужики, вы чего меня связали! А ну отпустите!
Половина поющих замолкла и оглянулась.
Старики. Перед Тихоном были дремучие, сухие старцы с бородою до пояса.
Парочка стариков перекинулась вполголоса парой фраз, после чего снова вернулась к пению. Когда гимн допели, патефон был выключен, один из стариков вышел вперёд и обратился к собравшимся:
— Товарищи! В этот знаменательный день, в прекрасный день Весны и Труда партийное руководство направило к нам на воспитание двух комсомольцев. Ура, товарищи!
Послышались жидкие аплодисменты.
— Молодые комсомольцы, направленные к нам из Облсобеса на собачьих упряжках, столкнулись с вредными буржуазными явлениями. Империалистический враг, товарищи, не дремлет, он бродит вокруг нас, вынюхивая наши планы. Но мы, вооружившись знаменем мировой революции…
— Мужики! — снова заорал Тихон. — Какая, к чёрту, революция, я в туалет хочу!
— Вам, юноша, приписан постельный режим, — сказал другой старик, в очках. — Вы были контужены взрывом нашей гранаты, и поэтому…
— Освободите меня! Иначе… Иначе я в ваше красное знамя нагажу!
Двое старичков резво подбежали к кровати и принялись развязывать Тихона. Краем глаза сибиряк заметил, что рослый старик у входа смотрит с лёгким недоверием и держит в руках какой-то допотопный охотничий обрез. Значит, не доверяют?
— И напарника моего развяжите.
— Но комсомолец спит! Нехорошо тревожить сон.
— А он не комсомолец никакой, а кэгэбэшник!
В зале послышались охи. Тихон даже немного заволновался за стариков — мало ли, вдруг у кого слабое сердце? Наконец, старик в очках подошёл и легонько толкнул Валерьяныча в плечо.
— Эй. Эй! Ты что, правда из… органов?
Валерьяныч разлепил сначала один глаз, потом другой. Молча, неторопливо огляделся, не спеша что-то говорить. Тихон даже немного зауважал своего спутника — тот оказался хорошо обучен и явно знал, как вести себя в плену.
— КГБ, да?
— КГБ, — наконец кивнул лейтенант. — Сам товарищ Берия послал меня к вам!
Наступила напряжённая тишина. Казалось, пленители боялись выдохнуть.
— Но позвольте… — наконец решился прервать молчание главный, который только что вещал с трибуны. — Лаврентий Павлович некоторым образом… скончался ещё когда я был ребёнком, за лет двадцать до основания нашей станции «Геолог-31».