У дверей аэропорта затормозили два автобуса, и стюардесса из «Панамерикэн» объявила по-английски:
— Пассажиры, отправляющиеся в Нью-Йорк! С красными билетами, пожалуйста, проходите здесь. С зелеными — с другой стороны.
Пока она повторяла приглашение по-французски, Сальваторе и Джек подошли к указанной двери. Остальные пассажиры направились к выходу туристического класса.
Короткая поездка в автобусе — и Сальваторе с Джеком вошли в салон первого класса. Сицилиец отдал стюардессе шляпу и пальто, но остался в перчатках и с чемоданчиком. Американец последовал его примеру. Старику хватило одного взгляда, чтобы уяснить себе и внутреннее устройство самолета, и расположение пассажиров. Муш и Жанна сидели справа в первом ряду. За ними виднелась тесная группа обсуждавших свои проблемы ювелиров. Одинокий и все такой же надменный нефтяной принц курил рядом с недовольным голландцем. Сальваторе позволил проводить себя в конец салона. По пути он засек двух полицейских в штатском, хотя ничем особым они не выделялись. Однако переодевание не помогло им скрыть характерных физиономий и грубых подбородков.
После нового ожидания, объявлений стюардессы и приветствия командира корабля пассажиры пристегнули ремни, погасили сигареты и принялись сосать леденцы, предложенные им щедрой авиакомпанией. Турбореактивные двигатели наполнили воздух диким ревом, и чудовище медленно поползло к взлетной полосе. Четверть часа спустя все 140 тонн его веса, в том числе 180 пассажиров, уже плыли в испещренном звездами бледно-синем небе. Жанна отстегивала ремень Муша, когда к ним подошла стюардесса, хорошенькая зеленоглазая блондинка.
— Может быть, принести ему что-нибудь выпить?
— Спасибо, не надо, — отказалась Жанна. — Главное для него — покой. Но я не отказалась бы от виски.
Блондинка удалилась. Муш, чувствовавший телом тепло затянутого в нейлон бедра жены Альдо, проворчал:
— Кто вам позволил решать за меня, хочу я пить или нет?
Она склонилась над ним и, делая вид, что усаживает его поудобнее, прошептала:
— Это моя месть. Я все еще вас хочу.
— Прекратите. Мы больше не увидимся. Вы вернетесь во Францию, я нет.
Он говорил сухо и по-французски, так что ей пришлось напомнить:
— Не забывайте, вы знаете только английский.
Он чувствовал дразнящий запах ее духов и близость ее рта.
— Берегитесь, чтобы ваш свекор ничего не заметил, — процедил он сквозь зубы. — Да отодвиньтесь же, Бога ради. Вы что, с ума сошли?
Не обращая внимания на слова Муша, она продолжала прижиматься и откровенно поглаживать его ляжку.
— Вы разожгли во мне огонь!
Он вцепился в трость. По телу Жанны пробежала дрожь удовольствия.
— Я буду часто вспоминать вас, — проговорила она. — И наш сарай, и грозу… А вы?
— Дерьмо!
Рокот двигателей, работавших на полную мощность, заглушил ее смешок. Муш повернулся к ней, но повязка на глазах лишала его лицо всякого выражения. Она снова засмеялась, на этот раз над его временной беспомощностью.
— Вам хотелось бы сделать мне больно, правда?
Он открыл рот. Его короткие усы топорщились от гнева.
— Заткнитесь же, черт побери!
Она ногтями вцепилась ему в руку сквозь ткань пиджака.
— Мне нравится твоя ярость.
— Дьявол!
Он едва не сорвался на крик. Ее возбуждение находило выход в смехе. Однако ей пришлось успокоиться, когда подошедшая стюардесса раздвинула перед ней столик, на который стюард в белоснежной куртке водрузил рюмку «Лонг Джон». Подождав, пока он уйдет, Жанна прошептала:
— Твое здоровье!
Он отвернулся, так что виден был только его профиль, перечеркнутый повязкой. Отпив глоток, она заметила, что Сальваторе в обществе Джека направляется к бару для пассажиров первого класса. Ее удивило, что бар располагался в передней части салона, а не в задней, как обычно. Старик держался превосходно. То, что он даже в самолете не снял перчаток, как это делают некоторые богачи, придавало ему особый шик. Впрочем, на то были свои причины. Отпечатки его пальцев имелись в картотеке Интерпола… Перчатки были только на старике и Муше. Остальные были неизвестны полиции, и ничем не рисковали даже в том случае, если после операции американской службе идентификации удалось бы обнаружить их отпечатки пальцев. Сквозь повязку Муш разглядел спину итальянца и спросил: