Он не употреблял подобных стимуляторов, хотя, конечно, пробовал. Да, на какое-то короткое время чувствуешь себя на гребне волны, властелином мира, царём, но жёсткий отходняк отбивает желание употреблять подобные средства. К тому же мужчина боялся, что не выдержит, отбросит кони или, того хуже, крыша улетит, и тогда надежда на то, что он когда-либо узнает кто он и как его зовут, уйдёт в небытие.
Сейчас уже сложно вспомнить, как случилось, что он оказался здесь. Трудно было даже вести счёт годам, хотя он старательно пытался запомнить, сколько прошло зим. Если он не ошибался, то шесть. Одно знал точно: несмотря на то, что свободно говорил на английском языке, здесь он явно был чужим. Иногда, лёжа на куче старого тряпья, мужчина глядел в звёздное небо, стараясь вспомнить хоть что-нибудь о себе: кем был, где жил, кто его родители и существуют ли они. Иногда фантазии уводили его слишком далеко, и он представлял, что где-то у него есть уютный дом, в нём красивая жена и дети…
Нет, наверное, ничего этого не было. Скорее всего, он был либо спортсменом, либо военным, потому что во время возникавших драках между бомжами победа всегда оставалась за ним.
— Привет… — мужчина обернулся на скрипучий голос.
Опять эта бабка. Хотя нет, этой бомжихе не больше сорока лет, но под воздействием окружающей среды и метамфетамина она выглядела в три раза старше.
— Угу, — откликнулся он, посторонившись и пропуская её.
Женщина толкала впереди себя магазинную тележку, доверху заполненную всяким шмотьём, найденным в мусорных контейнерах.
— Одеяло возьмешь? Обещали раннюю зиму, — она указала на серый плед.
Мужчина кивнул и уже собирался потянуть его на себя, но бомжиха замотала головой.
— Какой шустрый. Двадцатка с тебя.
— Да я за это вшивое дерьмо и пяти баксов не дам! — возмутился.
Откуда взять столько денег сейчас, ранним утром? День только начинался. Одеяло ему было нужно — впереди короткая осень, грозившая, как и в прошлом году, внезапно перейти в суровую зиму. Совсем недавно на палатку, которую он поставил в парке, совершили набег полицейские и забрали почти весь скарб, в том числе тёплую одежду и одеяла.
— Так что, берешь?
— Да пошла ты… — мужчина прижал ладонь к виску.
Нет, чёрт побери, только не сейчас! В ушах раздался жужжащий гул, становившийся с каждой секундой интенсивней. Опять этот приступ, так неожиданно и не вовремя. Добраться бы хоть до какой-нибудь лужайки, лечь на траву…
Бомжиха еще что-то говорила, но он уже не слышал. Только видел, как шевелились ее губы, а потом лицо расплылось, исчезая в клубящемся тумане… Всё.
Мужчина сделал шаг, пытаясь сойти с тротуара. Покачнулся, в ногах возникла слабость…
…Он бежал. От тяжёлых ботинок поднималась пыль, забиваясь в ноздри, в лёгкие. Осталось каких-то двести метров — и можно будет спокойно вздохнуть, скинуть шлем, стянуть броник, но только эти метры надо преодолеть. Позади раздалась автоматная очередь, совсем рядом просвистели пули. Он дотянет, всегда так было. Потянулся к рации. Надо предупредить парней о засаде.
— Рудой, Рудой, я Малыш! — прокричал в зашуршавший динамик.
Ответ пришёл сразу, но это был не его товарищ. Язык был другой — арабский. Ладно, разберётся на месте, что за фигня, сейчас не до этого.
Еще одна автоматная очередь, затем страшный грохот и сразу же горячая волна подбросила его вверх, а затем накрыла свинцовой тяжестью.
— …Не, не обдолбанный, — услышал мужской голос прямо над собой. — Похоже, у него был приступ эпилепсии.
— Ну и что будем с ним делать? — раздался второй, на этот раз женский, голос.
— Оттащим к кустам, пусть приходит в себя.
— Он хоть медикаменты какие-то принимает?
— Слушай, Джен, откуда мне знать? Я что, по карманам буду лазить?
— А почему бы и не проверить? Вдруг у него кончились лекарства…
— Ну и что? — человек не дал договорить девушке. — Тебе какое дело? Пошли уже, и так дел невпроворот.
— Трой, проверь, есть ли у этого типа лекарства.
— Тебе надо — ты и проверяй. Не полезу в его вшивые карманы. Да и тебе-то это зачем? Ну помрёт — одним меньше станет.
— Ой, смотри, он глаза открыл. Очнулся! — от этого радостного голоса мужчине захотелось улыбнуться. Он уже забыл, когда кто-то радовался его существованию.
— Ну и отлично, теперь можно отвалить отсюда.
— Нет, — упрямо заявила девушка. — Мы не можем бросить его в кустах.
— Это почему же?