— Ты, как всегда, невероятно наблюдательна, — усмехнулась я.
— Опять, небось, хозяйка приревновала?
— Что-то вроде того.
Я разложила на коленях салфетку.
— Ох, бедовая ты девка, Кейт, — вздохнула подавальщица, и ее могучая грудь колыхнулась в низком вырезе блузки. — Тебе бы, с твоей внешностью, во дворце каком жить и веером обмахиваться, а ты судна выносишь да приставания всяких уродов терпишь.
— Каждому свое, — философски заметила я и покосилась на глубокую миску с плавающими в ней кусочками картофеля и моркови.
— Сегодня с потрохами, наваристая, — сообщила Тильда, выставив тарелку с подноса. — Ольдин свеженькие привез. Так уж нахваливал!
Подавальщица улыбнулась, и ее полные губы открыли ряд крепких белоснежных зубов.
— На вот тебе хлеба еще, — она положила на стол два толстых ломтя. — Ешь, а то отощала совсем.
— Спасибо, Тиль.
Я не стала отказываться от бесплатной добавки к ужину и взялась за ложку.
— На здоровье, — хмыкнула подавальщица, прижав поднос к крутому бедру.
— Тильда! — раздался звучный голос Папаши Дюка. — Ты еще долго лясы точить будешь? Клиенты ждут!
— Иду! — отозвалась Тиль.
Она направилась к столику, за который уселась шумная компания наемников, ловко уворачиваясь на ходу от нескромных прикосновений и не обращая внимания на сальные шуточки постояльцев.
Я обвела глазами зал. Публика у Папаши Дюка собиралась разномастная. Небогатые купцы, рыночные торговцы, военные — в основном из низших чинов, зажиточные крестьяне и карточные шулера. Один из последних, Карел Ручка, как раз присматривал себе новую жертву. Я видела, как он, вроде бы невзначай, предложил разыграть партейку двум заезжим негоциантам. Ага. А вот и дружок его подтянулся, Эрик Косой. Местная знаменитость. Маленький, верткий, неуловимый, он умудрялся всего за пару секунд обчистить карманы собеседника, да так, что тот ничего не успевал почувствовать.
— Не может быть! Кейт, лапочка, неужели это ты?
О, нет! Только этого мне и не хватало! Громила Кревен. Мерзкий сутенер подошел к столику и уставился на меня голодным взглядом. Желтые волчьи глаза пошарили по моему лицу, скользнули к скромному вырезу платья и задержались на серебряном кулоне, висящем у меня на шее.
— Кейти, детка, ты все так же прекрасна! — выдохнул Крев.
Я продолжала молча есть похлебку.
— Что? Снова в поиске?
В голосе оборотня послышалось едва заметное злорадство.
Я невозмутимо отломила кусочек хлеба и отправила его в рот.
— А что я тебе говорил? — вкрадчиво произнес Крев. — Не прошло и двух месяцев, и ты снова здесь!
Он облокотился на стул и похабно улыбнулся.
— Знаешь, в чем твоя беда, Кейт? У тебя слишком много гонора и упрямства. Никто не будет долго терпеть такую гордячку. Ну, что молчишь? Скажешь, я не прав?
— Отодвинься, Крев, ты мешаешь мне есть, — равнодушно ответила я.
С оборотнями по-другому нельзя. Покажи им страх или волнение — не отстанут.
— Ах, простите, ваше высочество! — губы Кревена разъехались в издевательской усмешке, обнажив крупные клыки. — Я и не заметил, что вы вкушаете пищу! Не извольте гневаться. Мы же с полным пониманием.
Он оторвался от стула и отвесил шутовской поклон.
— Вы слышали, уважаемые теры? — Крев обвел взглядом переполненный зал. — Мы мешаем нашей герцогине ужинать!
Вокруг раздались смешки, а раззадоренный оборотень наклонился ко мне, обдав острым запахом чеснока, и прошептал:
— Не заносись, Кейт. Ты ничем не лучше любой из моих шлюх. Просто строишь из себя благородную, а на деле такая же сучка, как и все бабы.
Он протянул руки и попытался меня обнять, а я, посмотрев грустным взглядом на почти полную тарелку, надела ее Кревену на голову. Ошметки капусты запутались в его густых волосах, жирные дорожки потеками расползлись по лицу, яркая морковная звездочка застряла за ухом…
— Ах ты ж дрянь!
Оборотень утерся ладонью и замахнулся, но ударить меня не успел. Крепкий кулак Папаши Дюка обрушился на его лохматую голову, и Крев мешком свалился на пол.
— Ты как, Кейт? — заботливо спросил меня хозяин гостиницы, вытирая влажные руки фартуком.
— Нормально, — кивнула я и вздохнула. — Похлебку жалко. Не успела толком распробовать.
Я покосилась на лежащего у моих ног оборотня. Тот не подавал признаков жизни, что и неудивительно — удар у Папаши Дюка что надо!
Поправив платье, брезгливо отодвинула мысок туфли от безжизненной туши.
— Тильда! — гаркнул Папаша Дюк. — Принеси похлебку нашей Кэтрин! Живо!