— И все равно мне там нравилось, — упрямо заявил Хесс. — А девки какие там… ммм… — мечтательно закатил он разноцветные глаза. — Только вякни «Вива ля революсьен!» — у них самих ноги раздвигаются, а панталоны хоть выжимай.
— Как Ложа ни пыталась из тебя человека сделать, а каким отбросом ты был, таким и остался, — мстительно прошепелявил Адлер.
— А пошел ты, педик, — беззлобно огрызнулся Хесс.
— Забудьте про революцию, — сказал Зюдвинд, допив теплое вино. — Кончилась революция. Конвентинцев больше нет. Сейчас в Тьердемонде грызутся наши с Норлидом. Морэ сидит где-то в Империи, строчит свои убогие писульки, подбивает на восстание угнетаемые тираном народные массы. Все это уже на фарс больше похоже. А мы хотя бы заняты делом. Хоть каким-то, хоть немного достойным чародеев.
— Да вертел я ваши дела, — плюнул Хесс. — Затащили меня хер знает куда, натравили на каких-то уродов, которые подыхать не хотят. Сколько хакиров осталась? Человек пять от сотни? До сих пор не представляю, как сами-то выжили. И уж тем более, как эта красотка, — кивнул он на Адлера, — когда с ней в портал нырнул тот выродок.
— Я его убил! — возмущенно воскликнул Карл, сжав кулаки, и тут же стыдливо прикрыл ладонью рот. — Бросил его труп стервятникам!
— Ну да, ну да, — шмыгнул носом Рудольф.
— Он был мертв, я в этом лично убедился!
— Отвяжись от него, Хесс, — утомленно вздохнул Ашграу. — Если бы он его не убил, вряд ли бы с нами сидел.
— Эй, Геер, — окликнул Артура Хесс, резко меняя тему. — Ты-то что все молчишь? Ты же первый рвался за Машиахом, нас подбивал, а сидишь мрачнее тучи. Боишься, что он на столе все же преставится? Будущее твое не покажет?
— Нет, — коротко ответил ван Геер.
— А чего тогда?
— Ничего.
— Ну и ладно. — Хесс скинул ногу со стола, потянулся. — Если Машиах до утра не выйдет… кем бы не выйдет… Я собираю манатки и сваливаю, а вы как хотите. Набегался я за аномалиями вашими…
— Тебя-бя никто-то и не-е держит-жит, сын-ын наш-мой.
Чародеи повскакивали с лавок, оборачиваясь к дверному проему из зала, в котором, держась за сорванную петлю, стояла ссутулившаяся фигура в льняном рубище, перемазанном кровью. Человек оттолкнулся от простенка и, шатаясь из стороны в сторону, нетвердо направился по горячему песку к обеденному столу, грозя упасть на каждом шагу. Ван Геер, глядя на него, тяжело сглотнул. Когда тот все же добрался до стола и уперся дрожащими руками в край, чародей непроизвольно сжал руку в кулак. Между пальцев щелкнула молния.
Человек уронил голову, черные пряди закрыли его лицо. Миг — и волосы словно втянулись в скальп, укоротились до приличной стрижки, в них проступила седина.
— Что за?.. — пробормотал Хесс, отступая от стола.
Плечи человека содрогнулись. Из его глотки вырвался нездоровый смешок.
— Разве-ве не-е признали-нали меня-нас, дети-ти мои-наши? — тихо спросил он. Голос был странным, звучал многоголосным эхом.
Человек медленно поднял голову, распрямил спину. Чародеи попятились. Ван Геер почувствовал, как по хребту ползет холод липкого страха.
На него смотрело смуглое лицо одного из сельджаарских хирургов с серебряными провалами вместо глаз.
— Что ты с собой сделал? — потрясенно пробормотал Хесс.
— Будущее-щее, — эхом откликнулся Машиах, широко улыбаясь.
Его лицо исказилось, черты расплылись. Карл Адлер тонко, по-женски ойкнул и поспешил отвернуться, когда к нему повернулось уже другое лицо.
Глава 15
— Я стану таким же?
— Нет. Но ты станешь… чем-то иным. Чем-то лучшим чем то, что было.
— Даже ты не знаешь?
— А разве не в этом прелесть эксперимента? Разве не в этом суть истинного творца — творить, надеясь на великое чудо?
— А ты знал, чем станешь ты, когда… творил, надеясь на великое чудо?
— Не знал. Но я доволен.
— А если бы ты погиб?
— Смерть — тоже результат. Доказывает либо невозможность эксперимента, либо неточные расчеты. Однако в своих расчетах я уверен. А то, что я жив, — прямое доказательство успеха.
— Но ты не знаешь, как именно я изменюсь.
— Если сомневаешься и боишься, сын мой, ты можешь отказаться. Все зависит от твоего выбора.
— Я прожил семьдесят девять лет. Поздно бояться.
— Это хорошо. Значит, я верил в тебя не напрасно. Ты сильнее остальных.
Ван Геер разлепил тяжелые веки. Яркий свет больно ударил по глазам. Чародей зажмурился, проморгался, привыкая. Он лежал на столе в прохладном подвале все той же безымянной крепости. Он уже бывал здесь сразу после боя. Это был и вправду самый обыкновенный подвал, спешно переоборудованный Машиахом в лабораторию. Никаких противоестественных экспериментов здесь не велось. До недавнего дня.