Я открыл глаза. Это говорила Ирина. На ней была кожаная куртка, синяя юбка и кирзовые сапоги. Волосы, на манер банданы, стягивала красная косынка. Она собирала со стола какие-то бумаги. Комната с облезлыми обоями, тусклый свет от одинокой лампочки под потолком и скрипучий кожаный диван, на котором я, собственно, и лежал, резко контрастировали с богатым убранством кабинета отца Ирины.
– Ну, ты как, очухался? – С усмешкой взглянув на меня, спросила она.
Я сел, упёршись руками в край дивана. Он был мягким и покатым. Именно это я ощутил в тот момент, когда пытался увернуться от осколков разбитого стекла.
– А мы где?
– Ты, Краснов, явно переспал.
«Краснов? Интересно, откуда она знает мою фамилию. Кажется я не говорил».
Она серьёзно посмотрела на меня.
– Машина ждать не будет. Штаб у чёртика на куличиках, а ехать больше не на чем. И если вы, товарищ Краснов, не пошевелитесь, то добираться нам придётся на своих двоих.
А потом добавила:
– Ну правда Серёж, давай быстрей, а то точно опоздаем.
Ничего не понимая я встал с дивана. На противоположной стене висело зеркало. В нём я видел человека с моим лицом, одетого в кожаную куртку, штаны галифе и кирзовые сапоги. На боку болталась кобура и явно не пустая.
Мы выскочили на улицу. Было темно и дул промозглый ветер. Нас действительно ждал какой-то бортовой рыдван. Мы, не без помощи, забрались в кузов и сели на пол, так как скамеек не было. Вокруг были люди, одетые кто во что, но у каждого была винтовка. Лица были серьёзные. Ирина подняла воротник, и придвинулась ко мне, зябко поёживаясь.
– Революция что ль? – услышал я свой голос.
– А ты малой, видать, шутник. Вы вообще, партейные, народ странный, – без тени иронии произнёс усатый мужик в надвинутой на глаза кепке.
– Ща мы из этих идолов дух вышибем, продолжал он, – нам тоже погреться охота. Так ведь, братва?
Народ, заполнявший кузов грузовика, одобрительно загудел.
«Почему партейный?», – хотя, судя по нашему с Иринкой кожаному прикиду и моей деревянной кобуре, мы принадлежали к революционной элите. А судя по обращению мужика ко мне, элиту эту явно недолюбливали. Вскоре машина остановилась в каком-то проулке. Ирина была рядом, но поговорить или что-то спросить у неё не было ни возможности, ни времени.
Вдруг откуда-то появился народ, двигаясь в одном направлении. Скорость людского потока постепенно увеличивалась. Мы с Ириной пытались вжаться в стену дома, но напрасно. Поток увлёк нас за собой. Нужно было бежать, подчиняясь темпу этого потока, в противном случае меня просто бы затоптали. Ирину я сразу потерял, но позвать её не решался, так как всё это движение продолжалось в полном молчании.
Наконец мы повернули за угол, в какую-то арку и тут же упёрлись в бесконечно огромные, чугунные ворота. Створки ворот, между собой, были сцеплены толстенной цепью. Но толпа не останавливалась. Кто-то пытался пролезть между створами ворот. Проход был очень узким и сразу же образовался затор. А двигаться вперёд надо было не останавливаясь, и я полез наверх, увидев, что так поступили многие из тех, кто находился вокруг меня. Холодный металл был шершавым и мокрым. Ноги соскальзывали. В конце концов, нога соскользнула в очередной раз, а руки не успели ухватиться за фигурный выступ ворот и я полетел вниз. Удар был таким сильным и болезненным, что я тут же потерял сознание.
Кто-то настойчиво тряс меня за плечо.
– Милок, мило-о-ок! Ты живой чё ли, али нет?
Я открыл глаза. Надо мной было голубое небо и лицо милой старушки, мягко пошлёпывающей меня ладошкой по щеке. Я попытался двинутся, но резкая боль в спине заставила замереть на месте.
– Как же ты, милок, из окна то умудрился выпасть? Слава богу первый этаж, а то бы беды не миновать.
В следующий момент она повернулась и кому-то крикнула:
– Идите сюда, здесь он.
Я с трудом сел и напрягся, не зная, чего ожидать. Через мгновение ко мне подошла женщина в белом халате с чемоданчиком и мужчина в синей униформе.
– Что с вами? – спросила женщина, видимо, врач.
Я хотел ответить, что всё в порядке, но почему то слова застряли в горле.
– Вы выпили? – вновь спросила она.