– Бери, бери, там всё пригодиться. А я, даст бог, себе другую найду. Ну, пора выдвигаться, хватит глазами хлопать.
Мы потихоньку подошли к тому месту, где заканчивались деревья. Все уже были здесь, рассредоточенные вдоль опушки. И она тоже была здесь. Гимнастёрка, синяя юбка до колен, сапоги и сумка с красным крестом через плечо. Ирина... Она посмотрела на меня и спросила:
– Новенький? Не ранен? Как зовут?
– Серёжа он, – ответил за меня Сидорыч.
– А я – Ирина, – сказала Ирина.
Я невпопад отрицательно помотал головой, вдруг почувствовав, что всё происходящее хоть и реально, но несёт в себе какой-то тайный смысл, какое-то странное стечение обстоятельств. Но одно было точно. Мы шли в атаку, не во сне и не теоретически, и там впереди, скорее всего, ждала смерть. Ноги подкашивались, во рту пересохло, пот заливал глаза, хоть было совсем и не жарко. Это был страх, липкий, мерзкий, подавляющий волю и чувства.
Приглушенно прозвучала команда «вперёд». Мы двинулись. Сначала медленно и пригнувшись, затем всё быстрей и быстрей. Наконец, мы побежали. Было слышно только сдавленное дыхание и топот множества ног. Ирина бежала неподалёку, немного наклонившись вперёд, сжимая в руке маленький топорик. Внезапно раздалась очередь, нас заметили. Несколько человек упали. Ирина отстала, оставшись с раненными. Дико захотелось лечь на землю, прижаться к ней изо всех сил и закрыть голову руками, но вдруг:
– За Родину! За Сталина!
И мощное, раскатистое «ура!» словно приподняло меня от земли. Страх исчез мгновенно.
Злость, остервенение и бешеная ненависть к этим иноземным ублюдкам переполнили меня до краёв. Край окопа. Два немца с перекошенными от ужаса лицами. Лопаткой на наотмашь. Ещё, ещё. И тут сильнейший удар по затылку, падаю на дно окопа, кто-то падает на меня. Темнота...
– Серый, ну ты идёшь?
Я открыл глаза. Дикая головная боль заставила меня прищуриться. Похоже на какую-то раздевалку. Молодой парень, который меня звал, нетерпеливо топтался в дверях.
– Давай. А то автобус уйдёт, придётся на троллейбусе.
Мы вышли на улицу. Головная боль потихоньку затихала сама по себе. Я сразу узнал площадь перед Волгоградским канатным заводом. На площади стоял автобус, заполненный такими же работягами, как и мы. Не зная куда ехать, я решил выйти на остановке, недалеко от того места, где жили мои родители. Дом, квартира, всё на месте. В кармане оказались ключи, которые идеально подошли к замку. Войдя, я сразу увидел Иру. Она была в домашнем халате и что-то делала на кухне. Заметив меня, она улыбнулась:
– У меня сюрприз! Сегодня Светкин муж мясо из деревни привёз, и нам перепало. Я решила вас с Андрюшкой побаловать котлетами. Так что, как только сына из школы придет, будем пировать.
Меня охватила эйфория человека, сходящего с ума. Вопрос, который я задал в следующий момент, соответствовал этому состоянию:
– Ты что, моя жена?
Она подошла ко мне и взяв за руки, улыбаясь произнесла:
– Вот сейчас сынок придёт, у него и спросишь, кто я такая. Шутник, – и снова ушла на кухню.
Я разулся и прошёл в комнату. Первое, что бросилось мне в глаза – календарь. Пятое сентября тысяча девятьсот девяносто третьего года. Пока я переваривал информацию, меня позвала Ирина:
– Серёж, я хлеб забыла купить. Сходишь?
Я кивнул, обулся и выскочил на улицу. Мне нужен был свежий воздух, иначе голова грозила разорваться на куски. Двор был таким же, как и всегда, да и улицы прилегающие к нему, тоже. Но были и новшества, по крайней мере, для меня. Было мало машин, и на магазине было написано «Гастроном». Я зашёл внутрь и сразу же упёрся в хвост огромной очереди. По разговорам было понятно, что хлеб только что привезли. Передо мной стояли две женщины:
– Вот черти полосатые, вечно всё не вовремя делают. Успеть бы до закрытия, а то мой дед меня вместо хлеба съест, – проговорила одна из них.
Через огромное стекло я увидел, как к магазину подъехала красная «девятка». Из неё вышли два парня в кожаных куртках и пошли ко входу в магазин. Войдя внутрь, они стали пробираться к прилавку, бесцеремонно расталкивая сбившихся в кучу людей, абсолютно не обращая внимания на возмущённый ропот очереди.
На их пути попался какой-то дедуля, и не успев увернуться от мощной груди одного из «кожаных», нелепо отлетел в сторону, приземлившись на пятую точку. Меня прошиб пот. Это был Сидорыч. Старенький, потёртый пиджак, с орденом «За отвагу» на груди, подслеповатые глаза и усы, те самые, которые я не забуду никогда. Меня накрыло. Я мгновенно пробрался через очередь, и развернув к себе одного из наглецов, который немного отставал от первого, с такой силой зарядил ему в челюсть, что тот как подкошенный повалился на пол.