Никита никогда по-настоящему не понял судебного процесса. Каждый его элемент был чужд ему. Испуганный и растерянный он замкнулся в себе, руководствуясь принципом «лишь бы не было хуже» (ему или семье). Со стороны это выглядело как упрямство, глупость или неповиновение. В тёплой запертой комнате со своего высокого сиденья на него кричал какой-то человек, а Никита и дальше сидел неподвижно, словно камень. У него не было богатства или власти. У него не было связей, не было союзников, которые могли бы создать какие-либо проблемы. Его единственной защитой была система правосудия, которая не претерпела существенных реформ на протяжении столетий. Естественно, его судьба была предрешена.
Это был смертный приговор, запечатанный большой красной сургучной печатью.
Технически и расследование, и вердикт были верными и соответствовали закону, слабым утешением было и то, что единственным объектом расследования была невежественность обвиняемого. Были даже моменты настоящего сострадания. К примеру, один сакелларий потратил несколько драгоценных минут, чтобы связаться с судьей и попросить снисхождения. Увы, у суда были хорошие и веские доводы, которые и обеспечили вердикт Никите.
Для одних:
Уважаемые делегаты Конфедерации Магов, даже верховный Чародей подтвердит наши данные, поскольку проверил их лично! Славный Экзархат Каппадокии исполняет Статут с особым рвением, и даже сверх того, мы осудили трёх преступников на суровое наказание за последние пять лет! Учтите, мы относимся к этому серьёзней большинства, а потому только невежды могут считать, что сыны наших праведных и добропорядочных Стратегов получат что-либо кроме строгого контроля! Тому же, кто хотел бы выдвинуть такие обвинения в этих священных стенах, было бы хорошо взглянуть на свои собственные деяния и отказаться от клеветы!
Для других:
Гляди, прямо как настоящие карты, видишь? А вот на этой картинке и правда хорошо передан жест? На своей карточке Фадж делает точно такое же движение, один в один. Я возьму эту колоду и сделаю копии. Это не долго. И вообще, мы могли бы сделать их для всех. Я заверну их для тебя, передай мне это. Ха, посмотри на этого осла в газете. Лицо – как моя жопа. Ему дали двенадцать лет. Ты слышал про одного араба, которому дали двадцать? И когда он вышел, всё, что он помнил, – это имя его тёщи. Ха-ха-ха! Да-да, я тоже. Нет, давай её сюда, завернём поплотнее.
Так это поизошло. Дорога в ад вымощена соразмерными ответами на индивидуальные побуждения.
Никита отправился в Гёреме. Где дементоры пожирали его. Они должны были быть смирными, но голодными. Киприоты в последнее время расшумелись, и на пороге могла быть очередная война.
Темно. Человек хрипло шепчет:
– Όχι… όχι… όχι… όχι… όχι…
Прошло двенадцать лет.
– Σκότωσε με… σκοτώσεις… σκοτώσεις… σκοτώσει εμένα…
Он знает, как долго сидит. Они кормят его через определённые промежутки, и знание времени – это одна из вещей, которая ещё удерживается в его голове. Он знает, что многое не удержалось. Монстры едят его. Они едят его.
Он снова хрипит.
– Όχι… όχι… όχι… όχι… όχι… σκοτώσει εμένα…
Здесь темно. Монстры едят его. Он знает, что есть и другие вещи, кроме темноты и монстров. Есть также холод и камень, и металл, и шаги, и деревянные тарелки, сложенные в кучу, которая медленно тает, превращаясь в серую лужу. Есть ли хоть что-нибудь на тарелках? Он не помнит. Они сгнивают всего за несколько дней, но должна же быть причина, по которой люди приносят их ему, а затем складывают там… но он не может вспомнить, в чём же она.
– Σκότωσε με… σκοτώσεις… σκοτώσεις… σκοτώσει εμένα…
Раньше он говорил разные вещи, он это знает. Он не помнит, что же это было. Это не имеет значения. Сейчас у него осталось только это. Это он и говорит:
– Όχι… όχι… όχι… όχι… όχι…
Здесь темно. Монстры едят его. Он говорит, когда может. Когда у него есть силы. Это просьба. Может, они сделают это. Может быть, если он хорошо попросит.
– Όχι… όχι… όχι… σκοτώσεις… σκοτώσει εμένα…
Нет… Нет… Нет… убейте меня… убейте меня…
Двенадцать лет без изменений, которые бы он мог вспомнить. Он знает, что могли быть изменения, которые он забыл, и он знает, что он забыл очень много других вещей. Однако он не может вспомнить, что потерял.
Здесь темно. Монстры ед…
Что? Что? Здесь громкий шум. Он такой громкий. Как будто мир трясётся в руках какого-то великого божества. Всё трясётся, и камни под ним подскакивают и сдвигаются. Один выскальзывает из стены, затем второй. Этот падает ему на руку. Он очень тяжёлый, и у Никиты перехватывает дыхание. Больно.