Гарри пока не стал развивать тему и задавать вопросы об особых заклинаниях и ритуалах. Это сокровище всё ещё существовало и имело невероятную ценность, но не было причины активно заниматься этим прямо сейчас. Насколько Гарри мог судить, рассказ Волдеморта был правдивым, по крайней мере пока. Он был в Тайной Комнате и видел статую и скелет.
– Ваш черёд, мистер Поттер, расскажите об интересной личности, – сказал Волдеморт.
Гарри задумался, кого можно классифицировать как интересного и одновременно безобидного.
– Ладно. Есть юноша по имени Лоуренс Бредвиан, которого я встретил несколько месяцев назад. Считается, что о нём существует пророчество… что ему суждено «сломить великий дом». Можно было бы ожидать, что из-за этого его начнут обходить стороной все, в ком течёт голубая кровь, однако он достаточно популярен. Он из Слизерина, но по натуре почти гриффиндорец… Спас полувеликана от гонений, разрушил эйфорический наркокартель и случайно помог мне вернуть артефакт. – Один из ваших самых первых крестражей, уничтоженный нами вместе с дюжиной других, связанных незримыми нитями магии, которые удалось обнаружить благодаря самым чувствительным детекторам, когда-либо созданным волшебниками, подумал Гарри, вспоминая устройство, изобретённое командой Луны. – Он провернул жестокое нападение на однокурсника и использовал его для штурма Тауэра с целью стать… даже не знаю, мои протеже или любимчиком? Он Серебряный слизеринец и, думаю, он совершенно сбился с пути.
– Надеюсь, вы не отчислили его ради сохранения политического равновесия? А вместо этого, пожурили и взяли под своё крыло? – спросил Волдеморт.
– Ну, – сказал Гарри, – в несколько более крупном масштабе. Но в целом да, я показал ему, что такое настоящие интриги, опасность и страх. Реальная опасность ему не грозила, но, я думаю, этого опыта ему должно хватить, чтобы он действительно изменил своё отношение. Это сложнее, чем может показаться.
Вы знаете, потому что пытались сделать это со мной.
– Хочу напомнить. Будьте осторожнее, не стоит переоценивать свои силы.
Гарри покачал головой.
– Он вернулся к обычной учёбе, и один из наставников Серебряных слизеринцев, аврор Тауэра, за ним присматривает.
– Мне больно осознавать, как мало вы почерпнули из собственной истории, мистер Поттер. Разве вы не считаете, что тот, у кого есть власть, должен с осторожностью относиться к авантюрному и не по годам развитому юноше, которому пророчеством уготована роль в великих событиях? Неужели это вам никого не напоминает?
– Я думал об этом, – сказал Гарри. Он ощутил укол грусти… Волдеморт должен говорить эту насмешливо-поучительную речь ядовитым тоном саркастического профессора Квиррелла. Он замолчал, а затем спросил нормальным голосом: – Может ещё один обмен? Если вы согласитесь, я бы спросил о Воскрешающем камне.
Очень хотелось добавить отвлекающую фразу вроде «где бы он ни был» или «интересно, удастся ли мне когда-нибудь его заполучить» и тому подобное. Но из-за отсутствия языка тела и прочих невербальных сигналов Гарри следовало более тщательно выбирать слова, чтобы не дать Волдеморту понять, что они уже завладели Воскрешающим камнем, вместе с Беллатрисой Блэк.
У него были планы, и он уже узнал кое-что о принципах работы и возможностях Воскрешающего камня, а вдобавок и некоторые воистину поразительные детали о «братьях» Певерелл, но подтверждение никогда не повредит.
– Нет… Не думаю, мистер Поттер, – ответил мягкий голос Волдеморта. – Знаю, у вас великие планы, и я не перечу многим из них. Но в этом, полагаю, я не стану помогать.
– Ладно, профессор, – сказал Гарри, глубоко задумавшись о том, какой будет следующий вопрос. – Давайте поговорим о чём-то другом. Поговорим о некоторых теориях магии. Я почитал немного о старых и новых идеях… скажите, как вам эта теория.
Замок Повис, Уэльс
16 мая 1999 года
– Скажи честно, Саймон, как идут дела? На горизонте не видно серьёзных угроз, так что почему бы нам не уделить восстановлению столько времени, сколько нужно, – сказала Гермиона. – Мы можем отложить дела в сторону, пока всем не станет лучше.
– Эстер тихая. Почти ничего не говорит… как и раньше. Тонкс… не знаю, – сказал Саймон. Его голос был усталым и невыразительным, а пустота в глазах казалась ещё более заметной. События последних недель всех сильно измотали.
Гермиона повернулась к Никите Сейхану, который тихо сидел с ними за столом. Парень провёл в Повисе уже несколько месяцев и, казалось, считал его своим домом… Конечно, ему совершенно не хотелось возвращаться в Каппадокию. В любом случае, двенадцать лет в Гёреме стёрли большую часть его воспоминаний о прошлой жизни. Он выучил английский на достаточном уровне, получил новое лицо и очень сблизился с теми, кто сейчас заботился о нём… С теми, кто был рядом с момента освобождения, вроде Джесси и Саймона. Он Возвращённый, и он хотел остаться.