– Значит, вы полагаете, это хорошие новости, потому что он спрашивал о возможности отправить опасного исследователя в американскую тюрьму. Полагаю, это можно организовать, хотя есть и более простые решения, – задумчиво сказал Хиг. – И всё же странно, что он поменял позицию и заинтересовался более практичными способами решения подобных проблем. Совсем не похоже на мистера Поттера, насколько я его знаю.
– В последние недели, – сказала Боунс, – он кажется более жестокосердным. Он больше похож на себя из прошлого, когда он впервые пришёл в Хогвартс мальчишкой. Мне это нравится. Тогда он был достаточно смелым, чтобы предстать перед Визенгамотом и спасти друга… Перед лицом грядущих трудностей подобная твёрдость характера нам только на руку.
Хиг кивнул и откинулся на спинку.
– Понятно. Интересная мысль. По крайней мере, вы дали слово, что в Америках нет секретных исследовательских станций, и я могу быть спокоен. Давайте обсудим остальные вопросы. Кентавры. Несомненно, я рад, что мы не движемся в обратную сторону, и что юный лорд Малфой больше не пытается заставить нас разрешить охоту на кентавров. Но не считаете ли вы, что мы перегибаем палку?
На это у Боунс имелся готовый ответ, а у Хига – заготовленный контраргумент. И прежде, чем Боунс смогла вернуться к письму, прошло слишком много времени, и она сбилась с мысли. Проклятые американцы.
Форт, Мумбаи
17 мая 1999 года
8:00 утра
В пекарне Яздани уже был аншлаг, все столики были заняты гостями, они пили масалу со сдобными булочками брун маска, окуная их в горшочки с маслом. Многие посетители были из местных парсов, но встречались люди и из других районов: пекарня была довольно популярна. В углу даже скромно ютилась парочка немецких туристов, они пили чай, держась за руки, а их огромные пыльные рюкзаки были спрятаны под сиденье.
В дверь вошёл старик в светлой футболке и лунги. Он проскользнул между двух столов и обогнул третий, отмахнувшись от официанта, когда тот направился к нему.
Старик протиснулся в дальний конец заведения и остановился, скрестив руки на груди, перед столиком, за которым два парня завтракали имбирным печеньем и булочками брун маска. Третий стул был свободен.
Парни переглянулись, один из них поднял глаза на незнакомца.
– Столько народу… присаживайтесь к нам, дедушка? – сказал он по-английски.
– Благодарю, – с улыбкой ответил старик, тоже по-английски, затем кивнул и осторожно опустился на сидение. – Так много людей.
– Это всё работники из Чейфекар Чоук, они пришли раньше и целый час пили свой чай, – объяснил парень, пододвигая тарелку с печеньем к старику. – Угощайтесь, дедушка, у нас его много.
Старик слегка покачал головой и снова улыбнулся.
– Нет, благодарю, – он подался вперёд, пристально вглядываясь в лицо собеседника. – Простите, вы случайно не Рашад Ирани? Я не ошибся?
Молодой мужчина широко улыбнулся и поднял брови. Он переглянулся с другом, тот тоже улыбнулся и пожал плечами. Первый вернул своё внимание к незнакомцу.
– Да… простите, мы знакомы?
Старик усмехнулся и положил руку Рашаду на предплечье.
– Можно и так сказать… Я старый друг, Кумар Хан. Эгестиментис.
Рашад отрешённо посмотрел на своего товарища, а тот нахмурился и подался вперёд:
– Что?
Вопрос повис в воздухе на несколько секунд, наконец, старик отпустил руку Рашада и повернулся к его другу.
– Я учился с матерью Рашада в одной школе. Она так хорошо справлялась с самхитами! Гораздо лучше, чем я.
– Да-а-а, правда? – удивился парень, снова улыбаясь. – И вот мы столкнулись в магловском кафе, дедуля! Я думал, только нам двоим тут нравится. Рашад, ты представляешь?
– О, брун маска здесь очень-очень хороши, – отозвался старик.
Рашад быстро заморгал, словно возвращаясь на землю, коротко кивнул и на мгновение нахмурился. А затем на его лице снова расцвела улыбка.
– Jāt khāli-yé! Очень хороши! – он повернулся к другу. – Господин Хан столько сделал для нашей семьи, мама постоянно рассказывала, как он помогал нам в очень тяжёлые времена. Я всегда хотел его как-то отблагодарить… – Рашад просиял, запуская руку в карман, – Вот, вот… возьмите, дедушка, – сказал он, доставая маленький футляр из чёрного сафьяна размером с ладонь.