– Нет, Чжун Ин, – сказала Чоу, отмахнувшись рукой. – Это аврор Пиррип. Его Превосходительство Хэ Дзинь оставил здесь посылку для мистера Гарри Поттера-Эванса-Верреса. Его Превосходительство должен был принести её лично.
– Я проверю, – сказал библиотекарь. Он развернулся и направился к углу комнаты, аккуратно огибая стопки книг. Они были чуть ли не в два раза выше него и угрожающе покачивались от малейшего колебания воздуха, но библиотекарь миновал их, и ни одна так и не упала.
Какой чудной способ хранения, подумал Пип, разглядывая пирамиду свитков: один из них скатился с вершины и застрял на полпути, ненадёжно зацепившись за торчащий уголок другого. Держать оборону здесь – сущий кошмар. Но это, наверное, такая защита от кражи, способ маскировки. Здесь сложно что-либо найти, но, может быть, именно этого они и добиваются.
Библиотекарь отодвинул деревянную панель в стене, достал металлический ящик и открыл его. Пип увидел внутри светящиеся бутылочки с воспоминаниями. Библиотекарь взглянул на пузырьки, медленно кивнул и повернулся к гостю.
– Да, здесь для вас действительно кое-что есть. Простите мне мою грубость. Извините, прежде чем передать вам посылку, я должен принять меры предосторожности, – он указал на одно из немногих свободных мест в комнате, и Пип увидел тонкий круг, очерченный мелом на полу.
Пип оглянулся на особого дипломатического представителя: Чоу спокойно кивнула и зашла в круг.
– Что это? – пробормотал он с беспокойством, следуя за ней, – Защитные чары?
– Не совсем. Вы знакомы с работами Сян Юй? – шёпотом ответила Чоу. Пип отрицательно помотал головой.
– Ну, – сказала Чоу, когда библиотекарь направил на них палочку, – тогда просто скажем, что вам не стоит двигаться.
– Пескипикси рендехоушан, – проговорил библиотекарь.
Тут же Пипа и Чоу окружил оранжевый экран. Он простёрся колонной от деревянного пола до потолка, и Пип ощутил на лице исходящий от него жар. Он не выказал удивления, палочка уже была у него в руке, а в голове – первая фаза бессловесного Буравящего Проклятия. Но, похоже, им не угрожала непосредственная опасность, пока они не двигались, да и Чоу спокойно стояла рядом, скрестив руки на груди.
Оранжевый барьер был прозрачным и как будто жидким: маленькие водовороты лениво двигались по его поверхности. Сквозь него Пип видел, как библиотекарь подошёл к краю комнаты и отлевитировал в сторону стопку книг, раскрывая Омут памяти. Он добавил воспоминание и погрузил в него голову.
Спустя минуту библиотекарь выпрямился и повернулся к нарисованному мелом кругу. Он неслышно прошептал команду – и сияющий оранжевый барьер исчез так же быстро, как появился.
– Прошу прощения, особый представитель и господин аврор, – сказал библиотекарь, слегка склонив голову, – Нам не было дозволено знать о том, что здесь оставили свёрток.
– Мне говорили, что это дело секретное и требует соответствующих мер безопасности, – сказала Чоу. – Это наша оплошность, не ваша..
Библиотекарь снова поклонился и вернулся к стене, из которой доставал воспоминание. Он взялся за случайную, на первый взгляд, панель и потянул, деревянная доска выехала из стены, превращаясь в длинный шкаф с многочисленными выдвижными ящиками.
Он потянул за ручки четырёх ящиков в некоторой последовательности, и последний открылся. Ящичек был слишком мал, но услужливо растянулся, когда мужчина поднёс к нему руку.
Могу поспорить, если неправильно задать последовательность: выбрать не тот ящичек или что-то в этом роде – можно лишиться руки, изумлённо подумал Пип. Он оценил идею, хотя был уверен, что она стала причиной многих несчастных случаев. Ему стоит рассказать об этом в Министерстве. Если бы они создали нечто подобное, то, может быть, какой-нибудь грубый скрипящий косящийся мерзавец из Ведомства портключей в будущем стал бы повежливее.
Библиотекарь медленно и осторожно достал что-то из ящичка: книгу. Нет, часть книги. Изрядно потрёпанные края и разорванный переплёт говорили о том, что это была не целая книга, а лишь оторванная обложка и пара дюжин страниц. Библиотекарь повернулся и протянул посылку Чоу, снова склонив голову. Она приняла её, слегка поклонившись в ответ, и передала Пипу.
Пип взглянул на обложку. Написано по-английски, не по-китайски. Переплёт старый, на первый взгляд ему было не менее двухсот-трёхсот лет. Но в глаза также бросалось, что переплёт моложе самой книги… одного взгляда на последнюю страницу хватило, чтобы понять, что книга была по-настоящему древней: на пожелтевшем от времени пергаменте виднелись мелкие дефекты. Длиннокожих коз разводили до четырнадцатого века, а значит самой книге было как минимум шестьсот лет. Она многое повидала… к обложке был прикреплён обрывок пергамента, который представлял собой лишь середину страницы. Текста Пип не понял, но в этом не было ничего удивительного.