Невилл Лонгботтом окликнул её:
– А ты… ты идешь к источнику?
– Да, – ответила она, – Оставайся в живых.
И она улетела, сопровождаемая Возвращёнными.
49. Вторая с конца
У Гермионы было время подумать, пока они с Возвращённым летели к Хогсмиду. Они неслись сквозь ветер над территорией школы, постепенно удаляясь от замка. Расстояние было небольшим, всего на несколько минут полёта, но Гермиона воспользовалась этой возможностью. Было необходимо рассмотреть ситуацию стратегически: сейчас их действия были продиктованы сиюминутными обстоятельствами и выбранной тактикой, но чтобы завладеть инициативой в бою, мало просто отвечать требованиям момента, нужен долгосрочный план и понимание перспективы.
Что можно сделать? Как бороться с врагом, который нарушает все правила игры? – размышляла Гермиона. Тройка атаковала… – Ну, формально это теперь Двойка, – подумала она, вспомнив о простом белом камне, который лежал в неприметной железной коробочке в кармане у директрисы. Но ведь Мельд всего одним заклинанием посеял тотальный хаос и чуть не подчинил себе весь мир… Чтобы противостоять такому нападению, потребовался древний артефакт и годы планирования. И даже это могло бы не сработать, если бы им не повезло. В тот последний момент, если бы Мельд достал ещё одно заклинание из своих вековых запасов, скорее всего, он смог бы даже с перерезанным горлом справиться с ней и Гарри.
Старые книги всё время рассказывали о фантастических подвигах и могущественных заклятиях, но попытки отделить историческое от апокрифического напоминали скорее интерпретации, чем научные исследования. Например, считается, что Лорд Злостный повелевал дементорами, василисками и тарасками. Но что это, настоящее заклинание или легенда? А если настоящее, может ли Тройка его применить?
В обычной ситуации Гермиона могла бы исключить некоторые вещи – например, тайное древнее заклинание, которое позволяет остановить чьё-либо сердце без возможности защититься или уклониться. Если бы такое заклинание действительно существовало, оно бы сделало того, кто его изобрёл, непобедимым, и история бы выглядела иначе.
Но, по словам Гарри, Мельд намекнул, что Тройка тайно контролировала события в магическом мире на протяжении многих поколений, а значит, они, возможно, действительно непобедимы.
«Они будут использовать силу старого мира», – сказал Гарри, – «всё, что в прошлые времена служило залогом победы для злодеев вроде них. А мы будем использовать всю мощь нового мира, и мы победим».
Но если в ближайшее время у них не возникнет блестящих идей, она не понимала, как.
Далеко внизу раздался глухой хлопок, где-то в копошащейся массе маглов-марионеток – нет, людей. Гермиона поднялась выше, Возвращённые последовали за ней. Хотя они и так летели достаточно высоко и были защищены чарами, и им не угрожала опасность пострадать от огнестрельного оружия – перестраховка никогда не бывает лишней. Она огляделась, чтобы убедиться, что все на месте и никто не ранен. Слева и справа от неё летели Хиори и Эстер. За ними следовали Шарлевуа и Ург, расположившись на разной высоте, а Сьюзи, Тонкс, Никита и Джесси – в третьем ряду в шахматном порядке. Бросалось в глаза отсутствие Саймона.
Саймон. Моя твёрдая скала. Милый, надежный Саймон. Теперь его нет. Гермиона жалела, что не смогла быть рядом – спасти, помочь, даже просто взять за руку.
Он был первым, кого она спасла.
Когда Гермиона начала открывать двери камер, всё ещё шел дождь. В стенах Азкабана зияли пробоины, а одна из трёх сторон тюрьмы была расколота до основания и зияла огромной зубастой трещиной; Гранвиль перенёс её внутрь, и впервые за много веков разрушенные коридоры Азкабана омылись ледяным дождём.
Большая часть камер пустовала. Узники были переведены в новую тюрьму Говарда или отпущены на свободу, но некоторые всё ещё оставались здесь.
Запертая дверь. Гермиона с грохотом, заглушающим шум дождя, проломила косяк двери рукой, и с силой распахнула дверь. Пусто… Нет, здесь кто-то есть.
Она шагнула внутрь, позволив мягкому оранжевому пламени осветить камеру. Гранвиль издал тихий звук скорби и упрёка, обеспокоенно переминаясь на её плече.
Человек лежал на боку, уставившись в потолок. Он гнил заживо, его иссохшая воспалённая грудь была покрыта огромными сочащимися язвами, и чёрные полосы заразы расползались от них по всему телу. Когда теплый свет коснулся его лица, он медленно прикрыл глаза и повернулся к ней. Что он увидел, когда открыл их и посмотрел на неё – промокшего перепуганного подростка с фениксом на плече? Кем он её посчитал?