– Для моей же пользы? Или ты больше не доверяешь мне?
– Гермиона, я искренне считаю, что ты можешь делать то же, что делаю я, только лучше.
– Тогда почему ты не расскажешь мне, что происходит?
– Я просто не могу сейчас. Ты должна быть там и делать то, что делаешь. Ты спасаешь людей. Я не могу заниматься тем же. Поэтому, пожалуйста… поверь мне.
– …хорошо, Гарри.
Шарлевуа и Эстер уже ждали Гермиону в атриуме Министерства Магии. Был полдень, было столпотворение, и обе ведьмы встали рядом с Фонтаном Магического Братства, чтобы их можно было легко увидеть.
Атриум был просто сказочным помещением… Совершенно типичным представителем магического великолепия, если не сказать довольно приземлённым и заурядным. По мнению Гермионы у него была та же самая проблема, что и у большей части прочего декора в волшебном мире: не было центрального посыла.
Этот зал пытался выглядеть величественным? Он безусловно был достаточно большим. К тому же, потолок был насыщенного синего цвета, а полы из темного полированного дерева.
Было ли это попыткой продемонстрировать богатство? В стенах рядами разместились позолоченные камины, через огромные хрустальные панели над ними были видны дюжины офисов, и среди всего этого располагался огромный золотой фонтан.
Но попытка донести обе идеи означала, что дорогое выглядело вульгарно, а величественное – глупо. Если бы это было важно, Гермиона шепнула бы нужному человеку и посоветовала им уменьшить количество золота на квадратный метр. Как то так вышло, что это место смущало её само по себе. Оно напоминало ей о Горации Слизнорте: однажды на прошлогоднем Святочном Балу он так сильно напился смородинового рома, что спросил её, не хочет ли она присоединиться к его «Клубу слизней». Какая мерзость. «Как и он сам», – подумала Гермиона, приближаясь к двум Возвращённым. Она помахала им и почувствовала, как на её лице появляется широкая улыбка. Её Возвращённые были такими замечательными людьми.
Шарлевуа слабо улыбнулась в ответ, увидев свою «Богиню». Гермиона перебросилась с французской ведьмой лишь парой слов с момента нападения на Каппадокию; на этой неделе Возвращённые встретились в Повисе лишь единожды, и эта встреча была посвящена обсуждению и планированию вопроса по уходу за людьми, спасённым из Гёреме. Один из этих семи подвергался пыткам лишь несколько недель, так что немного шоколада и пары дней отдыха хватило, чтобы он был готов вернуться домой. Но остальные шестеро были сломлены из-за воздействия дементоров. И что ещё хуже, семьи трёх из них настаивали на том, чтобы пострадавшие были отправлены к ним, несмотря на самые строгие рекомендации Гермионы этого не делать. Также, оставались ещё трое, которых нужно было каким-то образом реабилитировать и воспитывать.
Эстер внимательно наблюдала за Гермионой и окружающими её людьми. Когда Гермиона притормозила, чтобы поздороваться и одарить своей ослепительной улыбкой нескольких ведьм и волшебников, ожидающих в очереди у каминов, она практически почувствовала, как тревожный взгляд Эстер ощупывает людей в поисках неприятностей. И Гермиона была благодарна. Она читала о людях, находящиеся при исполнении, которые чувствовали гнев или подавленность в такой ситуации, горячо настаивая, чтобы их параноидальные телохранители оставили их в покое (её мозг поставил в пример «Слово Президента», ужасную книгу Тома Клэнси, которую Гарри заставил бы вас прочитать в качестве руководства как-делать-не-надо). Но ведь это было глупо. Когда вы согласились делать общественно значимые вещи, вы сделали себя заложником судьбы. Нехорошо притворяться, будто это не так.
Гермиона ожидала, что в этой поездке Эстер будет полезна и по другим причинам. Эта волшебница была готова не только предупредить и прикрыть, для американцев она была ещё и символом доброй воли. Вокруг её заключения в Азкабане споры не утихали несколько лет; её судили и посадили в тюрьму за разведение сфинксов, что было совершенно законным в Америке, но тяжким преступлением в Британии. Когда она была освобождена, из Магического конгресса (этот орган действовал в основном под руководством Вестфальского совета, который контролировал в нём большинство мест на протяжении последнего столетия) прислали неофициальное письмо благодарности. Так что это был заведомо выигрышный политический ход.
У Эстер были рыжевато-русые волосы, которые она держала в тугом пучке, и тёмно-карие глаза. Как и в случае с Шарлевуа, за этими глазами была пустота.
Гермиона знала, что присутствие дементора было странным видом агонии. Это была не совсем физическая боль. Дементор захватывал эмоции и мысли, составляющие эго, а то и само «я», высасывая их. Это ощущение было абсолютно ни на что не похоже. Обычно процесс описывался как «высасывание», потому что вы ощущали как вас становится меньше, но при этом не было реального физического изменения. Вскоре процесс становился глубже. Положительные воспоминания помогают нам определять себя в мире, а дементоры были рваными дырами, в которые затягиваются эти воспоминания.