Тело ломило и ныло нещадно, будто его седьмицу избивали ногами, а скорее даже копытами. Но в остальном вроде бы даже стало полегче. Лицо больше не пекло, а лишь чесалось, жар ушел, и мир перед глазами казался четким и не настолько уж отвратно паскудным.
- Эй…
Увы, пересохшая глотка оказалась способна издать лишь похожее на звук шуршание, не впечатлившее бы даже мышь. Уилл снова сглотнул и попытался еще раз.
- Эй!
Эффект оказался все тем же. Сдавшись, мужчина попробовал сесть, но не сумел даже толком оторваться от подушки, тут же рухнув обратно. Онемевшие руки не слушались, спина взвыла так, будто по ней только что огрели дубиной, и мир перед глазами закрутился до тошноты. А еще, кажется, он чуть было не приспустил прямо в постель. К счастью, обошлось.
- Сссука…
Вдруг раздался негромкий скрип. Кажется, половица. Затем шорох отодвигаемого стула, шум мягких шагов, снова скрип половиц. Кто-то замер за ширмой, перекрывая льющийся через красные и синие стеклышки свет, а потом ступил в огороженный угол.
- Оооочнулся? – спросил все тот же мужской голос, снова делая ударение не на тот слог и словно специально раздражающе его растягивая. – Не сдох?
- Как видишь, - просипел Уилл, поворачиваясь к мужчине и, наконец, впервые получив возможность его рассмотреть. – Воды…
У ширмы застыл высокий крепко сбитый мужчина, густо усыпанный веснушками. Его длинноватые рыжие волосы были забраны в небрежный хвост, зеленые глаза смотрели прямо и насмешливо. Светлая рубаха, слегка раскрытая на груди и закатанная на рукавах, местами была покрыта зелеными пятнами. На поясе висело несколько кошелей и мешочков разных размеров и форм, а также небольшой складной серп тонкой работы, лучше всего прочего выдававший то, кем являлся незнакомец.
Лекарь или травник, или, скорее всего, и то и другое разом.
- Сейчас моооя Менья буууульон доооварит, да на свиных кооостях, и пооопьешь, и поешь заодно. Другого тебе пооока нееельзя.
Он скрестил мощные руки на груди и покачал головой, поджимая тонкие бледные губы.
- Ну и дооовел ты себя, друг, краше тооолько на пооогребальную лодку ложить. Как только не сдооох.
- Рано пока, - отозвался Уилл, и травник хохотнул, точно услышал забавную шутку. – Отлить… надо.
- С этим, так и быть, пооодсоблю, - рыжий двинулся поближе и на удивление ловко и бережно подхватил Хромого под руки, снимая его с постели и ставя на ноги, а затем перехватывая поперек талии, из-за чего ему пришлось заметно перекоситься вправо. Уилл едва доставал мужику до подбородка. – Заооодно помоешься, прет от тебя, как от дохлооого хууубарка.
Уилл не был уверен, что его хватит на мытье, и не имел ни малейшего представления о том, кто или что такое хубарк, но сил спорить или возражать не было совершенно. Рыжий тем временем практически выволок его за ширму, а затем, даже не дав толком рассмотреть остальную часть дома, стоило признать, весьма просторную и щедро залитую солнечным светом, перекинул через порог. К счастью, уборная – высокий деревянный сруб под плотной тряпчаной крышей, - обнаружилась совсем рядом, во дворе. Лохань с уже готовой для купания водой, исходящей паром, в десятке шагов левее.
Пока его тащили к срубу, Уилл оглядывался по сторонам, пытаясь понять, где он оказался.
Дом за его спиной чем-то напоминал сигрульские – округлый, лишенный острых углов и резких черт, с изгибающейся крышей, увенчанной резными узорами да фигурками, рассмотреть которые сейчас не представлялось возможным. Синяя черепица блестела и переливалась на солнце, как рыбья чешуя. Двор – овальный, окруженный явно ухоженными травами да цветами, разделенными на сегменты за счет узких, выложенных раковинами тропинок. Кроме сруба, травы да весьма просторной лохани имелся здесь свой колодец и крепкий высокий забор из тесанных бревен, из-за которого выглядывали другие крыши близких и далеких домов. Кажется, это был дом в поселении, а не на отшибе, как он сначала было подумал, увидав этот необъятный простор. Живущий здесь явно был из зажиточных.
Зажиточный тем временем сунул Уилла в уборную, буквально уперев его лицом в противоположную стену, и прикрыл дверь.
- Пооостарайся не падать, - прокомментировал он и лишь фыркнул, когда в ответ донеслись приглушенные, но весьма вразумительные ругательства. – Ты это, при Менье тооолько не смей. Ляпнешь что – кости перелооомаю и сделаю мооорду даже еще хуже, чем было, кооогда мы тебя нашли.