- Не правда! Это не лошади! – девочка повернулась к Уиллу и взмахнула ложкой уже в его сторону. Теплые брызги просто чудом не попали ему в глаз. - Моя Звездочка ест только траву и цветы, а твои чернульцы папу за руку укусили, наверное, мяса хотели! Какая же это лошадь мясо будет есть и на людей кидаться?
- Сторожевая, - фыркнул Уилл, припоминая, как впервые встретился с этими двумя. Наверное, тогда беднягу лекаря и искусали.
Хромой на мгновение замер.
Интересно, а что с ними стало сейчас?
Словно поняв его невысказанные мысли, рыжий тут же степенно отозвался, не отрываясь от еды.
- Чудооом удалось в стойло завеееести. Живые, кормленные. Не боись, - он внезапно покосился на гостя, и в зеленых глазах вспыхнуло веселье. – И правда, что сторожееевые. Как собаки!
Он повернул левую руку тыльной стороной запястья вверх, и Уилл увидел у самого сгиба локтя уже налившиеся красно-фиолетовым синяком характерное полукружье следа от зубов.
- А сколько я провалялся?... – тут же прищурился он, ощущая, как приятная расслабленность покидает гудящее пришибленной болью тело.
- Вечер, ночь, день, ночь и поооолдня, - мужчина снова покосился на своего гостя и тоже посерьезнел. – Ты это, чтоб там не быыыло, доешь сначала. Ты ж на ноооогах не держишься.
- Два дня… - мрачно повторил Хромой, прокрутив ложку в пальцах и отводя взгляд прочь. – А день-то сейчас какой?
- Так шестьдесят втооорой, самое начало Водного Гона, - пожал плечами рыжий, и Уилл тут же прищурился, прикидывая в голове.
Выходит, Дэйдра одна в Диких Землях вот уже… девять дней?
Аппетита как-то разом поубавилось. Где-то в груди неприятно сжалось, перехватывая дыхание. Темно-синие глаза стали казаться почти черными. Рука с ложкой поднялась и обессилено опустилась обратно на стол. Проступившие желваки сделали и без того сильно похудевшее лицо куда больше походящим на обтянутый кожей череп.
Лекарь тяжело вздохнул, вставая.
- Доееедай пока, а я твои вещи принееесу. Слаб ты еще в сеееедле держаться, но если дело срочное, задееерживать не стану.
Уилл все же заставил себя опустошить миску, хотя теперь еда больше не казалась ему такой вкусной и желанной. Девочка еще что-то болтала о лошадях и драконах, но он больше не слушал. Шум пульсации сердца в ушах почти заглушал другие звуки.
Девять дней. Девять проклятых дней. Девять!
За это время человек вполне мог умереть от голода, не говоря уже о жажде. Ее могли порвать дикие звери, искусать ядовитые змеи, она могла отравиться какими-нибудь растениями. Могла упасть в яму, переломать себе ноги и медленно умирать там в мучениях, все более ослабевающим голосом выкрикивая его имя. Могла сойти сума или истечь кровью. Могла отчаяться и покончить с собой.
Каждое последующее видение, встававшее перед внутренним взором Уилла, казалось все более мрачным и душераздирающим.
Он снова подумал о том, что ее могли найти степняки, но теперь и это совершенно не утешало. С пленницами редко когда обходились хорошо, и ему еще не приходилось слышать о том, что жители Диких Земель держали кого-то ради выкупа, чтобы потом вернуть несчастного живым. С ней там могли сделать что угодно, начиная с удовлетворения животной похоти и заканчивая ритуальным жертвоприношением и поеданием человеческого мяса. Уилл не знал, насколько дикими на самом деле были жители степи, но слухи о них ходили разные, вплоть до воистину пугающих.
Ему не следовало ехать за помощью. Нужно было вернуться и искать ее, искать до тех пор, пока не нашел бы или сам не упал бы замертво. Последнее ей бы вряд ли помогло, но он сам хотя бы сейчас не испытывал этого мерзкого, гнетущего и на редкость паскудного чувства бессилия и собственной неправоты.
Уилл на миг закрыл глаза, борясь с внезапно нахлынувшим чувством тошноты. Лучше бы он этого не делал.
Перед внутренним взором вспыхнула излишне яркая картинка. Дэйдра, лежавшая на сухой земле, полуголая, окровавленная, в разорванных и утративших всякую форму одеждах, изувеченная и изуродованная. Она протягивает к нему дрожащую бледную руку, открывает разбитые, распухшие губы и силится произнести что-то… Его имя. А потом ее рука безжизненно падает вниз, глаза закатываются, и изо рта вырывается струйка темной с комками крови…
Уилл едва успел перегнуться через лавку, прежде чем его мучительно, со спазмами, стошнило.
- Ой, фу… - тут же прокомментировала Менья, вставая из-за стола.
- Принеееси тряпку, - велел вернувшийся лекарь, ставя седельные сумки Хромого неподалеку от входа в дом и помогая мужчине не упасть в свежую, исходящую паром желтоватую лужу.
- Пр… прости… - едва слышно произнес Уилл. – Я сейчас… я… уберу…