Монета взлетела, вращаясь, но скорость её полёта всё уменьшалась, и в конце-концов она неподвижно зависла в воздухе, всё ускоряя и ускоряя своё вращение. Из-за стробоскопического эффекта изображение Птицы казалось живым, выпуклым, вдруг монета вспыхнула факелом огня, и на месте монеты возникла Птица — та, что была вначале — реальная, трёхмерная, ростом не уступающая эльфу. Птица обратила свой взор на двух эльфов, и Миралисса представила, какими они выглядели с высоты — тонкими и какими-то беззащитными…
В глазах Птицы горело столько злобы, что эльф не выдержал и начал стрелять. Стрелы устремились к Птице… и бесследно, без каких-либо заметных эффектов исчезли, не долетая до неё, и не причиняя ей никакого вреда. Эльф изумлённо опустил лук, и тут в бой вступила принцесса. Несколько жестов — и в руках эльфийки появился вращающийся ярко-зелёный шар, от которого в сторону Птицы протянулась струя чего-то изумрудно-яркого. Изумрудный поток оплёл сферу вокруг Птицы… — и исчез. Не обращая внимания на возобновившийся обстрел со стороны эльфа, Птица распахнула крылья, и у Миралиссы создалось такое впечатление, будто она закрыла крыльями полнеба. Глаза Птицы недобро сверкнули, и из её раскрытого клюва вперемешку с каркающе-чирикающими звуками донеслось вполне членораздельное:
— Так вы — против маготворческой операции?
В ходе произнесения этих слов в лапах Птицы самым что ни наесть волшебным образом материализовалось копьё — толстое, не очень длинное, но сияющее каким-то тёмно-зелёным, болотного цвета, огнём. Тяжёлые капли с интервалом около половины удара сердца скатывались с его края и падали на землю — и там, куда они упали — исчезала, чернела, съёживалась трава, открывая идеально круглые выжженные места около локтя в диаметре. С последним словом птица взмахнула крыльями — и копьё отправилось в полёт.
Главнокомандующий с удовлетворением смотрел на выжженный след на траве от пролетающего копья, и пару эльфов на его пути, которые проявили недюжинную реакцию, успев отпрыгнуть с пути копья в разные стороны, а дальше — дуб, в ствол которого копьё со всего размаху и влетело. На дубе очень быстро усохли и почернели все листья, обломались некоторые ветки, а ствол рассекла безобразная трещина — такая возникла бы, ударь кто-то сверху по нему гигантским мечом. Птица издала разочарованный клекот — промах! — и начала набирать высоту для новой атаки.
…Эльф, лёжа на боку, сморщился от боли — всё-таки приземление от неожиданного прыжка было не совсем удачным, он не успел сгруппироваться — и ушибся. Превозмогая боль, эльф выхватил из-за пояса кинжал — красивый, украшенный драгоценными камнями, и явно непростой, ибо он сиял необычным, неземным серебристым светом. Эльф какой-то миг любовался в последний раз игрой света в кристаллах, обрамляющих рукоять — и метнул кинжал в Птицу. Бросок был быстр и убийственно точен — кинжал летел Птице прямо в горло… и в каких-то сантиметрах от него исчез в ослепительной вспышке.
Эльфийка, открыв глаза после недолгой потери сознания после прыжка, увидела прямо перед собой пушистый белый шар одуванчика. И, какое-то время глядя на искорки солнца, отражающиеся в каплях росы на нём, она исступленно надеясь, что всё, что было до этого — лишь дурной сон, оставшийся в прошлом, и что эта мирная картина будет продолжаться вечно.
Но чёрная тень появилась за одуванчиком, и, сфокусировав на неё взгляд, эльфийка увидела всё ту же Птицу и летящие в неё стрелы — эльф нашёл в себе силы возобновить стрельбу. Мысль о нём огненным бичом ударила сознание, встряхнула тело — и принцесса вскочила на ноги, сорвав одуванчик левой рукой, сплела замысловатый жест правой… И семена одуванчика, мерцая бирюзовым светом, сорвались со стебля, полетели к Птице, охватывая её со всех сторон, увеличиваясь в размерах в процессе полёта и превращаясь во что-то хищно-острое… Они впивались в сферу вокруг Птицы, охватывая её всю, ярко вспыхнули… и погасли без цели и смысла, ибо Птица, на миг замешкавшись, продолжила свой полёт как ни в чём не бывало. Эльф взвинтил темп стрельбы до предела, осыпая Птицу целым ливнем стрел… Но с зарождающимся в груди отчаянием он видел, что это бесполезно, что Птица даже не замечает его усилий.
Эльфийка, с бледным от решимости лицом, с закушенной губой, сделала сложный жест, финальная часть которого состояла в поднятии рук снизу вверх. Плетение этого заклинания далось ей необычайно тяжело, но эльфийка, припав на одно колено, всё же справилась с задачей — и перед Птицей на всю ширину поляны выросла огромная прозрачная стена, забавно искажающая все предметы при взгляде сквозь неё. Птица, немного растерявшись, принялась рыскать из стороны в сторону, попыталась подняться повыше — но, вскинув голову, главнокомандующий явно увидел, что верхняя часть стены теряется среди облаков. Тогда Птица пошла напролом. Она ударилась о стену — и вся стена, как стеклянная, разлетелась на мириады осколков, тут же тающих в воздухе. Сила отката волшебства отбросила принцессу на спину и заставила проехаться несколько локтей на спине — в направлении от стены. Эльф отбросил наполовину опустевший колчан и бесполезный лук, выхватил меч и застыл в защитной стойке над принцессой, безуспешно пытающейся найти в себе силы подняться. Но Птица не спешила атаковать — вместо этого она распахнула крылья, и из её клюва донеслось:
— Так вы — враги свободы?
В лапах Птицы материализовалось копье, горящее невиданным пламенем чёрного цвета. Но Птица пустить его в ход не успела — раздаётся внезапный щелчок, за ним последовал резкий шелест в ветвях — и из леса вылетела стрела, которая не исчезла, а впилась Птице прямо в шею. Одновременно с её полётом глубокий и сильный голос произнёс:
— НЕ ПУТАЙ…
(Стрела!)
— СВОБОДУ…
(Стрела!)
— С ЛИЧНОЙ…
(Стрела!)
ВСЕДОЗВОЛЕННОСТЬЮ!
(Стрела! Стрела! Стрела!)