А что будет, если я проиграю? Что, если этот Ничейный Бог сотрёт меня? Убьёт окончательно? Или того хуже — подчинит? Что станет с моей аномалией?
Она привязана ко мне и по сути является частью меня. Если я умру… она схлопнется? Исчезнет? Или, что страшнее, останется висеть в пространстве, неуправляемая, нестабильная, став вечной тюрьмой для тех, кого я хотел спасти? А если её поглотит победитель? Он же фактически получит в подарок всех моих друзей, мою семью… моего не рождённого ребёнка.
Желудок сжался в тугой, тошнотворный узел. Нет… Нет, это худшее из всех возможных решений. Это совсем не спасение, а своего рода приготовление консервов для победителя. Я чуть не совершил чудовищную, непростительную ошибку, продиктованную паникой, а не разумом.
От этой идеи пришлось сразу же отказываться. Жёстко и бесповоротно. Они останутся здесь. В Эсмаруиле. Со своими гарнизонами, своими стенами, своими силами. У них будет шанс. Пусть маленький, но шанс сражаться или бежать, если всё рухнет, а не быть похороненными заживо в моём потенциальном склепе.
Значит, у меня оставался один единственный вариант — идти и разбираться. Прямо сейчас.
Я закрыл глаза, отбросив панику, и обратился к своему новому чувству — чувству катализатора реальности. И мир в тот же миг предстал передо мной в совершенно ином свете. Реальность Самгана не была прочным, монолитным фундаментом. Она была… натянутой струной. Струной, которую дёргали со всех сторон, и которая была готова лопнуть в любой момент.
Она звенела от натяжения, и источников этого звона было совсем не мало, однако один источник был существенно ярче, громче, и сильнее всех остальных. Где-то на северо-востоке реальность была не просто натянута — она была разорвана в клочья и слеплена обратно какой-то слепой, безумной силой. Именно там рождался он.
Мысленно сконцентрировавшись на этом месте, я задумался:
«Как до него добраться? Просто телепортироваться в эпицентр? Но там настолько сильные возмущения, что это равносильно самоубийству. Та концентрация хаоса просто разорвёт мою смертную оболочку, не дав мне даже взглянуть на врага.»
И тут меня осенило. Божественное рождение… оно должно происходить не только в физическом плане. Его энергия, его суть должна просачиваться в другие слои бытия. В том числе — в божественный план. Тот самый, куда я уже не раз попадал через храм Мириэллы. Именно там, возможно, у меня получится его найти, или, по крайней мере, понять, с чем именно предстоит сражаться.
Без лишних раздумий — на них просто не было времени — я снова смял пространство вокруг себя. Резкая, болезненная перегрузка, и вот я уже стою на залитой лунным светом площади перед храмом Удачи.
На церемонии времени у меня не было, поэтому в следующий миг двери храма с грохотом распахнулись передо мной сами по себе, подчиняясь ударившим в них ветряным потокам. Я влетел внутрь, сметая с пути ошеломлённого жреца, несущего ночную вахту.
— Господин Винд⁈ Вы что…
Я не стал слушать его вопросов. Просто прошёл к алтарю, посвящённому Мириэлле, и прошептал:
— Мириэлла, я готов выполнить обещанное!
В тот же миг пространство внутри храма едва уловимо задрожало и поплыло. Момент перехода в очередной раз прошёл мимо моего сознания, и спустя несколько мгновений я уже осознал себя стоявшим совсем в другом месте.
Её дворец снова встретил меня чем-то удивительным. Перенос осуществился в какие-то бесконечные, по-детски красочные и абсурдные залы. И только я в очередной раз страдальчески подумал, что придётся решать новые головоломки, чтобы найти своенравную богиню, как она уже стояла передо мной во всём своём великолепии.
Только в этот раз она выглядела… иной. Ни капли привычного кокетства или легкомысленной улыбки. Её прекрасное лицо было серьезно и сурово, а облачена она была не в воздушные одеяния, а во что-то, напоминающее доспехи из закалённого радужного света. Руки у богини были скрещены на груди, а в глазах пылал огонь, в котором читалась тревога и… решимость.
Я приготовился к разносу. К тому, что она набросится на меня с упрёками, что я тянул, не готовился, проигнорировал её предупреждение… Но вместо этого она быстро и решительно подошла ко мне. Её движение было стремительным и лишённым всякой божественной грации — лишь чистое желание сделать всё как можно скорее.
— Ты пришёл. Как только ты покинешь мой домен, энергия Великой, которой насыщен божественный план, попытается уничтожить твою смертную оболочку, — её голос был тихим, но каждое слово врезалось в сознание, как стальной гвоздь. — Ты не просто будешь слабже её… Ты будешь для неё… ничем. Пылинкой. Ты не успеешь даже приблизиться к месту рождения бога.