Я тяжело вздохнул. Ещё было необходимо подготовить Его Величество, сообщив о подкреплении. Я ведь как-то не удосужился его известить, что нам помогут вампиры.
Глава двадцать девятая. Начало конца. Только для кого?
Жизнь — странная штука. Жестокая. Беспощадная. Сегодня ты живешь, как ни в чем не бывало, а завтра оказывается, что всё это время вокруг происходили процессы, которые ты не замечал. И именно завтра эти процессы наконец приводят к некому результату, который становится виден. Только уже ничего нельзя изменить. Совсем ничего. Потому что ты не заметил эти процессы ранее. Так в организме образуется тромб, не мешает, просто существует, а затем он отрывается и… Ещё вчера ты весело улыбался, а сегодня с перекошенным лицом лежишь на ковре и медленно задыхаешься. Ещё вчера два любящих супруга сидели за столом, а сегодня один из них узнает о предательстве другого. Жизнь — странная штука. Жестокая. И беспощадная.
Кровавое зарево на горизонте медленно таяло, словно пломбир в чернильном коктейле. На мир опускалась ночь. Как сказал бы один из музыкантов и певцов прошлого: «Спокойная ночь… Спокойного сна!»
Город засыпает, просыпается… нежить. Уголок губы чуть дёрнулся в подобии усмешки. Вероятно, это была последняя спокойная ночь перед тем, как ивент наступит. К утру «Армия Света» подойдет к Калимату и начнет штурм. А ведь казалось бы — вокруг просто игра. Как в какой-то игре — с множеством изъянов, вроде недостоверности нанесения урона и так далее — можно в принципе на столько сопереживать происходящим событиям? Подумаешь — какой-то штурм! Однако ж… Сердце в грудной клетке судорожно сжималось в предчувствии. Ночной воздух приятно холодил лицо. Я прикрыл глаза, восстанавливая в памяти всё, что было.
Когда-то давно я был простым низкоуровневым игроком. Что у меня было? Ничего. Только сражение на выживание со всякими мертвяками в проклятом лесу. Затем, точно также, бои на выживание, что сопровождали меня вплоть до того момента, пока я буквально чуть не умер. Что потом? Примерно тоже самое — эмоциональные потрясения, титул «дюймовочка» и чудовищные события, едва не надорвавшие нить жизни внутри. Что теперь? Бои на выживание уже не столь интересны. Клан? Ну да, любопытно, но как-то… не то, что ли. Ответственность утомляет. Всем от тебя что-то нужно!
«Ещё и вампиры эти…» — мелькнула мысль. Ведь подумать только! Кто мог бы догадаться, что обратив короля, с целью спасти, я положу начало созданию нового королевства! Да ещё какого! Нет, система конечно предупреждала, что мои действия будут иметь последствия, однако ж! Я ведь человек простой: вижу в игре упоминание о последствиях и только усмехаюсь. Знаем мы эти последствия. Администрация большинства игр редко идет дальше громких слов. Вероятно, в этот раз всё-таки пошла дальше.
Тихий шорох за спиной заставил насторожиться. Я с трудом удержался от рефлекторного применения «плаща». Столь же тихие шаги медленно приблизились. Я скосил взгляд. Справа от меня стояла Клаустрофобия.
— Тихая ночь, — бросила женщина, словно само собой разумеющееся.
Я пожал плечами. Мы молчали. Может минуту, может около того. Наконец она снова подала голос:
— Когда мы живем, как-то совсем не смотрим на всё, что нас окружает. И только в самом конце внезапно начинаем обращать внимание на простые радости жизни… и жалеть, что не делали этого раньше…
— Жизнь — странная штука, — философски заметил ей в ответ. — Я люблю ночь. Она прекрасна. И, пожалуй, местами получше дня…
— Это точно, — Клаустрофобия усмехнулась и наконец посмотрела на меня. — Мы слабо знакомы, не так ли?
Я хмыкнул.
— Меня зовут Фейт.
Не давая представиться, продолжила:
— Не так давно я поняла одну нетривиальную истину, до которой следовало догадаться раньше… — замолчала, словно раздумывая, говорить или нет.
Диалог больше был похож на литье воды, хождение вокруг и около с целью перейти к сути. Только вот перейти не удавалось… Почему-то. Я не торопил.
— Что жизнь конечна.
Я дёрнул бровью и снова покосился на Кла… Фейт.
— Я многое сделала за свою жизнь. Многое пережила и перепробовала. Не сказать, что я хороший человек… — было видно, что слова буквально вырываются из её горла.
Она не умела красиво говорить, но сейчас ей хотелось сказать что-то. Это напоминает чернильный камень в груди, который хочется вытащить, выговорить всё, что на душе есть. Она снова и снова пыталась что-то сказать, но без дара оратора выходило что-то куцее и неказистое. Впрочем, чтобы понять глубинную суть слов, не смотря на их внешний облик, мне не требовалось замысловатых словесных конструкций. Так или иначе — слова, лишь оболочка информации. И если не смотреть на эту оболочку, информация в чистом виде имеет нередко совершенно иной смысл.