Под охраной этих ребят амир добрался до неприметного дома, стоявшего в центре селения. Опытному человеку бросалась в глаза разве что необычно большая площадь крыши. Она покрывала не только дом, но и часть двора, составляя навес на столбах. В Европе так часто строят открытые гаражи для машин, но здесь в этом не было никакого смысла.
Дверь открыл мальчик лет десяти, увидел бородатых вооруженных мужчин и старательно произнес положенное приветствие.
– Здравствуй, маленький брат. Дома есть кто-то из старших?
– Сейчас позову.
Мальчишка убежал и через пару минут вернулся вместе с братом, одетым как пуштун – широкие штаны, рубаха, безрукавка, шапочка-паколь. Необычными были только очки, круглые, как у Гарри Поттера.
– Играй, Садык.
Мальчишка бросился бежать, а его брат подошел ближе к амиру, телохранители которого остались на улице. Вход сюда был разрешен не всем.
– Салам!
– Салам! Где Реза-устад?
Они общались не на пушту, а на арабском, который в этих местах употреблялся в разговорах все чаще. Парень в очках – немного шепеляво выговаривал слова. Таков был акцент сирийских братьев, вместе с которыми он сражался, когда принял ислам и встал на джихад. Оттуда теперь приходили многие бойцы за веру.
– Он уехал в горы. Сказал, что вернется завтра, никак не раньше.
Аль-Усман кивнул.
– Я хочу сказать ему это сам, но должен скоро идти дальше. Если Реза-устад вернется позже, чем я приеду, сообщи ему, что волей Аллаха дело, о котором я говорил, свершилось. Этот нечестивец наконец-то подох и получает в аду то, что ему положено. Многие поганцы, которые охраняли его, проследовали туда за ним. Аллаху акбар.
– Да, брат. Я уже знаю, смотрел в Интернете. Тебя объявили в розыск, дороги перекрыты. Мы все здесь молились за тебя и твоих моджахедов.
– Эти нечестивцы никогда не смогут меня поймать без воли на то Всевышнего. Ты не слышал, дорога дальше открыта?
– Да, пока все спокойно, брат.
– Тогда я уйду завтра. Да хранит тебя Аллах, брат.
– И тебя, брат. Да будет с тобой Аллах.
Амир уже хотел идти, но тут кое-что вспомнил, повернулся и сказал:
– Да, брат, я с этого дела взял двух рабов из числа неверных. Хочу получить за них выкуп. Пришли кого-нибудь с камерой, надо записать обращение.
– Братья ушли с Резой-устадом, – сказал брат в очках. – Но камера есть. Я сам к тебе приду, как только закончу здесь.
– Да воздаст тебе Аллах!
Пленные так и лежали в овчарне, пока не стемнело. Потом пришли боевики с фонарями, развязали веревку и приказали им вылезать. Сами столпились у выхода с автоматами. Они были пьяны, веселы, многие обкурились и не собирались утруждать себя, лезть в овчарню. Бандиты перебрасывались между собой словами, которые совсем не к лицу правоверному. Но рядом не было никого, кроме Аллаха и таких же людей, как они. Указать им на это никто не мог.
– Иди, неверный!
Михальчуку опять было хуже. Все-таки местные инстинктивно понимали, кто сильнее, таких могли убить, но уважали, пусть даже врагов. К тому же Сергеев сказал, что он правоверный, и братья не желали подвергать свою судьбу лишним испытаниям даже спьяну.
Михальчук же был толстый, неприспособленный к жизни и уже проигравший, даже несмотря на то, что его никак и не ломали. Один из боевиков под одобрительный гогот других пнул его по пятой точке. Когда тот неловко упал, все заржали еще громче. Сергеев услышал слово «маниук» – педераст.
Это была слабость, которую сам Сергеев никогда не понимал и не признавал. В начале срочной службы его хотели «прописать» деды. Так этот тощий чернявый нацмен бросился на них и прокусил одному вену на руке. Его избили, но это был первый и последний раз. Больше деды к нему не докапывались. Это были здоровые увальни, гордые самими собой и полутора годами службы, но никто из них не хотел иметь дело с психом. Такую кличку ему и дали. С тех пор он был вне полуофициальной казарменной иерархии. Этот урок Сергеев запомнил на всю жизнь – не будь слабым!
Слабость была причиной всех бед. Из-за нее мы проиграли в Афганистане, хотя вполне могли и победить. Развалилась сверхдержава, наводившая ужас на половину мира. Не важно, насколько она была грешной, – все были не без греха. Важно то, что мы не проиграли войну, врага не было в столице страны. Просто мы честно признались, что больше не можем нести такую ношу, и пошли на условия, продиктованные противником, – все до единого.
Пленников привели в какую-то комнату, расположенную в большом доме. У нее был отдельный вход, и она, видимо, использовалась для хранения мешков с провизией. Боевики уже освободили одну стену и повесили на нее черный флаг с белой шахадой на нем: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк Его». Какой-то очкарик в натовской куртке, наброшенной на плечи, установил на штатив бытовую видеокамеру и сейчас возился, настраивая свет.