Я тяжело вздохнул, вновь возвращаясь к больной теме.
— Просто… Если бы дело касалось исключительно одного меня, я бы ни в жизнь не опустился до такого. Но… слишком многое стоит на кону.
— Не хочется умирать, да, Михаил? — криво улыбнулся Семён.
— Хочется не хочется, — я с досадой махнул рукой, — кого это волнует! Просто нельзя. Нельзя умирать.
— И нам, — эхом откликнулся Эд, посмотрев на меня… с уважением?
— Наш человек, да? — Сёма покосился на Эда и, обменявшись понимающими взглядами, развернулся ко мне.
— Операцию «Любовный треугольник» объявляю открытой! Эд!
— Я! — тут же отозвался парень.
— На тебе Звена. Найти подход, показать варианты, зарядить на ссору.
— Есть!
— Михаил!
— Я! — чего уж греха таить, несмотря на всю серьезность ситуации, я не удержался и решил подыграть пацанам.
— Твоя задача — отвлечь Десена!
— Есть, — усмехнулся я. — А что будешь делать ты?
— А я, — Сёма хищно усмехнулся, — раздобуду нам еды.
Еда — это хорошо. Текущих запасов с лихвой хватит на сутки, но у меня такое ощущение, что всё, что я ем, идёт на восстановление организма.
— Ну и последнее, — Сёма впился в меня требовательным взглядом. — У тебя есть мысли, что делать дальше. Ведь до Десена нам никак не добраться, а бежать имеет смысл только недалеко от Города, да и то, только нам. Твой ошейник слишком навороченный.
— Мы не будем никуда бежать, — я покачал головой и почувствовал, как на губах появляется жестокая улыбка. — Что до Десена, то слушайте, как мы поступим.
Глава 7
Раньше я не любил зиму — замершие ноги, ледяной ветер, пробирающийся под шарф, оледеневшие руки…
Но сейчас… Сейчас я точно понял — я ненавижу пустыню. Эту выматывающую жару, мерзкий песок, невыносимый запах пота и постоянная жажда.
И хоть сейчас у меня была вода и еда, я с трудом дождался вечера.
Наверное, все дело было в том, что на этот раз подремать не получалось. Не знаю почему — то ли из-за едва ощутимой вибрации земли, то ли из-за разговора с пацанами.
Вибрация означала, что где-то неподалеку от нас двигался скорпион, и меня это сильно нервировало.
Что касается Эда и Сёмы… Уж слишком они были… взрослыми. Глаза видят девятилетнего пацана, но Чуйка Воина подсказывает, что напротив находится кто-то… умудренный жизнью, что ли?
Всего мне в голову пришло несколько вариантов.
Или Эд с Сёмой прошли через такой же протокол, как и я, или они не форточники, а какие-нибудь, ну не знаю, вампиры, или в их Интернате какая-то уникальная система подготовки.
Было очень интересно узнать в чем же дело, но я решил отложить разговор на потом.
Откуда они такие взялись можно узнать и попозже, сейчас же… есть более важные дела.
Свобода, например.
Парни же, в отличие от меня, после недолго обсуждения дальнейших планов, мгновенно отрубились и проспали до самого вечера.
Ну а я всё это время лежал и систематически гонял крохи энергии по телу. Ну и ел, конечно.
В итоге, когда наступил вечер, мешок с припасами оказался пуст.
Пацаны немного поворчали, но отнеслись с пониманием.
Ну а когда заявился Тирум с мешком сухарей и бурдюком с водой, жизнь заиграла яркими красками.
К тому же в мешке помимо сухарей оказалась странная плитка, похожая на спрессованный брикет. Небольшая, но, увидев её, пацаны как-то странно переглянулись.
— Чем-то ты Тирума всё-таки зацепил, — протянул Сёма, деля плитку на три неравные части. — Чтобы он дал рабу эльфийский сухпаек… Скорее пустыню затопит.
— Эльфийский? — удивился я.
— Мы сами до конца не разобрались, — Сёма пожал плечами. — Но скорей всего это название прикрепилось из-за таких же форточников, как мы.
— Этот сухпай делают в Лесу, — вклинился Эд, который аккуратно складывал ветки. — Говорят, они чуть ли не вечные. Маленького кусочка хватает, чтобы трое суток не хотеть есть.
— А в Лесу живут…
— Обычные люди, — покачал головой Сёма. — Сами мы не видели, но по рассказам нет у них никаких длинных ушей и долгожительства. Обычные люди, которые живут в гармонии с природой.
— Я бы сказал, выживают, — Эд закончил возиться с ветками и аккуратно связал получившийся пучок. — Говорят, они вырождаются. Раньше могли в звериную форму перекидываться, а сейчас… только на друидах, которые зелья варят и сухапаи эти делают и выезжают.
— Ну не скажи, — возразил Сёма, — лучники у них самые сильные в мире.
— Лучники да, — кивнул Эд, — в Лесу им нет равных.
— Значит, народ, живущий в Лесу промышляет зельями, лесной магией, а раньше ещё и перевертыши там водились?