Тогда Ха рявкнул от смеха и подпрыгнул перед Локом, а Лику беспричинно засмеялась. Лок вдруг остро ощутил, что завидует их беспечному, доброму согласию. Он смирил свой гнев, отполз назад к костру и притворился, что очень огорчен, люди же изобразили, что хотят его утешить. Затем на откосе вновь воцарилась тишина и общность в мыслях или просто единство людей.
Внезапно все оцепенели, сопереживая то, что каждый видел в этот миг внутри себя. Они увидели Мала далеко от них, ярко освещенного, беззащитного во всей его слабости. Кроме тела Мала, они видели все, что он ощущал, что медленно проникало в его мысли. Одна, самая горькая мысль, вытесняла остальные, прорывалась через завесу предположений, домыслов и сомнений, пока они наконец не прочли то, во что он уже безнадежно и тягостно верил:
«Завтра или еще через день меня не станет».
Люди вновь разобщились. Лок протянул руку и тронул Мала. Но Мал не ощутил этого, мучимый болью и укрытый женскими волосами. Старуха глянула на Фа.
— Это от холода воды.
Она склонилась и шепнула Малу на ухо:
— Завтра будет пища. Теперь спи.
Ха поднялся.
— И будут еще дрова. Не время ли дать еще пищи огню?
Старуха пошла к утесу и притащила дров. Она клала сучья один к другому так умело, что любой язычок пламени находил себе сухое дерево. Вскоре жаркий огонь полыхал в воздухе и люди отступили от костра. Их круг расширился, и Лику скользнула внутрь. Шкура ее стала опасно потрескивать, а люди безмятежно улыбались друг другу. Потом они стали глубоко зевать. Они тесно обступили Мала, потом легли и прильнули к нему, укачивая его в объятиях жарких тел, а костер согревал его спереди. Они шевелились во сне и бормотали. Мал чуть покашлял, и тоже заснул.
Лок присел в стороне, всматриваясь в даль над темными водами. Он тоже зевнул и ощутил боли в животе. Лок вспомнил о вкусной еде, облизнул губы и хотел что-то сказать, но вспомнил, что все уже заснули. Тогда он поднялся и почесал густые волосы под нижней губой. Фа была здесь, и вдруг он снова ощутил, что его влечет к ней; но это чувство быстро уступило место мыслям о еде. Он вспомнил о гиенах и тихонько поднялся на край уступа, разглядывая спуск к лесу. Он посмотрел вверх и увидел, что небо чистое, лишь над морем висели маленькие тучки. Отблеск костра больше не слепил его, и теперь глаза его уколол луч яркой звезды. Потом возникли другие дрожащие огоньки, рассыпавшиеся по огромному небесному куполу. Лок не мигая смотрел на звезды, а его нос искал запах гиен и сказал, что вблизи их нет. Он перебрался через камни и глянул сверху на водопад. Там, где река стремилась вниз, всегда было светло. Лок бездумно оглядывал черные деревья и скалы, едва видные сквозь мглистую белизну. Остров напоминал длинную ногу сидящего гиганта. Чтобы добраться до него, людям пришлось бы прыгнуть с уступа на скалы через широкую полосу воды, которая готова была любого подхватить и швырнуть в водопад. Только очень быстрое существо, да еще подгоняемое страхом, могло решиться на такой риск. Поэтому на острове никто никогда не бывал.
Успокоенный тишиной, он вспомнил зимнюю пещеру у моря, потом повернулся и посмотрел на реку, чьи далекие излучины, как лужи, слабо светились в темноте ночи. Он смутно подумал о тропе, которая шла от моря к уступу через распластавшуюся под ним тьму. Он глядел и с удивлением понял, что тропа в самом деле там, куда он глядел. Забыв эти мысли, он раздул ноздри и снова стал вынюхивать гиен, и скоро убедился, что они покинули эти места. Наконец он возвратился к огню и присел сбоку от него. Он зевнул, снова ощутил близость Фа, почесался. Чьи-то глаза глядели на него со скал, глаза были и на острове, но он знал, что любой побоится приблизиться, пока угли тлеют в костре. Старуха будто услышала его мысли, очнулась, подкормила огонь и плоским камнем начала сгребать золу. Мал во сне зашелся в резком кашле, отчего люди задвигались. Старуха устроилась на старом месте, а Лок поднял руки и устало потер ладонями лицо. Перед глазами поплыли зеленые пятна. Ветер заколебал воду в реке; затем бурный порыв вырвался из леса и пронесся по долине. Остров был окутан мглой, влажный туман пробрался к откосу, завис над ним и опустился на людей. Ноздри Лока непроизвольно раздулись, изучая смешанные запахи, принесенные туманом.
Он замер на корточках, ничего не понимая и дрожа. Ладони он сложил вокруг ноздрей и жадно нюхал влажный воздух. Он крыл глаза, весь напрягся, пытаясь понять то необыкновенное, что мелькало в этом запахе, но тот уже растаял, испарился. Лок развел ладони, успокоился и открыл глаза. Ветер переменил направление, туман, плывший от водопада, исчез, его окружали привычные запахи ночи.
Он мрачно глянул на остров и на черную воду, которая бежала к устью долины, потом зевнул. Он не умел удержать какую-либо мысль, если она не говорила об опасности. Костер затухал, а люди мирно спали, прильнув к земле. Он принял удобную позу перед сном, защитил ладонью ноздри от сырого холодного воздуха. Колени он прижал к груди, пытаясь лучше спрятаться от холода ночи. Левая рука поднялась, ее пальцы зарылись в шерсть на загривке. Челюсть коснулась коленей.
Над долиной через гряду облаков пробился неясный желтоватый свет, предвестник появления луны. Лок спал, низко присев. При первой тревоге он мог рвануться с места, как спринтер, который мгновенно набирает скорость. Иней блестел на его шкуре, как лед на пике горы.
Луна не спеша и почти вертикально поднималась в небе среди редких, почти не видных облачков. Снизу донесся шум, но грохот водопада перекрыл эхо, так что слышен был лишь слабый отголосок. Уши Лока дрогнули в свете луны, и пятна инея блеснули на их мочках. Уши Лока сказали Локу:
— ?
Но Лок спал.
3
Сквозь сон Лок ощущал, что старуха проснулась раньше других и стала хлопотать у огня с первыми бликами зари. Она подложила в костер еще дров, и он дремотно услышал, как ветки стали шипеть и трещать. Фа еще сидела, и голова старика судорожно дергалась на ее плече. Ха повернулся и встал. Он подошел к Фа и посмотрел на старика. Мал пробуждался не так, как другие люди. Он грузно сидел на корточках, терся лицом о шерсть Фа и трудно дышал, как самка, ждущая детеныша. Он широко раскрыл рот перед горячим костром, но его самого охватил другой, тайный огонь; этот огонь сжигал его изнутри, разливаясь по усталому телу. Нил сбегала к реке и в ладонях принесла воды. Мал выпил ее со все еще закрытыми глазами. Старуха подложила в костер еще дров. Она указала на опустевшую нишу в утесе и кивнула головой в сторону леса. Ха сказал Нил, коснувшись ее плеча:
— Пойдем!
Новый человечек тоже пробудился, он влез на плечо Нил, похныкал, затем переполз к ней на грудь, Нил неторопливо двинулась вслед за Ха к отлогой тропе, которая спускалась в лес, а новый человечек сосал ее грудь. Они прошли поворот и исчезли в утреннем тумане.
Мал открыл глаза. Люди должны были глубоко нагнуться, чтобы услышать, что он говорит.
— Я вижу.
Люди ждали. Мал поднял руку и опустил ее ладонью на темя. Два огонька прыгали в его глазах, но смотрел он не на людей, а мимо них на другую сторону реки, В его неподвижном взгляде было столько ужаса и муки, что Лок обернулся посмотреть, что же так напугало Мала, Ничего страшного не было — лишь ствол бревна, смытый ранним паводком с берега где-то выше по течению, проплыл мимо, поднялся торчком и пропал в водопаде.
— Я вижу. Огонь бежит по лесу и пожирает его.
Теперь, когда он проснулся, дыхание его стало совсем прерывистым.
— Вот огонь. Лес в огне. Утес в огне…
Он поочередно смотрел на каждого из людей. В голосе его дрожал страх.
— Где Лок?
— Вот я.
Мал впился в него взглядом, недоумевающий и мрачный.
— Нет! Лок за спиной у своей матери, а деревья съел огонь. Лок, переминаясь с ноги на ногу, глупо засмеялся. Старуха взяла руку Мала и прижала к щеке.
— Это было давно. Все прошло. Ты увидел это когда спал. Фа гладила его плечо. Потом ее рука скользнула по его шкуре и глаза расширились. Она сказала Малу терпеливо, словно говорила с Лику: