Старик громко заговорил с прогалины, и теперь, когда внимание Лока было уже не приковано только к девочкам, он сообразил, какое множество иных новых звуков раздается вокруг. Где-то с шумом ломали ветки, и в костре звонко трещали дрова, а люди громко стучали по каким-то штукам. Не один старик, но и все другие кричали повелительными птичьими голосами. Лок сладко зевнул. Скоро придет ночь, и они тут же убегут отсюда, унося с собой Лику.
Туами возвратился под дерево и заговорил со стариком. Хвощ возник на заднем конце бревна. Там же крутой горой были наложены ветки, а в реке, чуть позади, виднелись огромные бревна с прогалины на острове. Тень Хвоща теперь совсем выпрямилась, потому что солнце уже стало клониться к закату от вершины своего быстрого полета по небосводу. Солнце било в глаза Лока, заставляя его моргать. Хвощ и откормленная женщина тряхнули свои густоволосые головы и что-то кратко сказали друг другу. Потом прямо под Локом остановился старик и взмахнул руками, что-то громко крича. Полная женщина засмеялась, задрав голову, посматривая на него искоса, а отблески воды прыгали и играли на ее снежно-белой коже. Старик снова ушел.
Дети вплотную приблизились друг к другу. Худощавая девочка склонилась над своей пещеркой из палочек, а Лику сидела на корточках рядом с ней так близко, что узкая кожаная полоска натянулась. Худощавая девочка держала обеими руками малую Оа, поворачивала ее во все стороны и разглядывала с явным интересом. Она заговорила с Лику, потом аккуратно положила малую Оа в пещерку лицом кверху. Лику смотрела на нее с восторгом.
Сытая женщина поднялась, приглаживая на себе мех. Она надела на шею какую-то сверкающую вещь, которая опускалась между ее грудей. Лок увидел, что это один из тех ярких и выгнутых желтых камней, какие люди изредка поднимали с земли, чтобы полюбоваться, а потом отбрасывали прочь. Сытая женщина двинулась прочь, качая бедрами, и вскоре исчезла из виду на прогалине. Лику что-то объясняла худой девочке. Они показывали пальцами друг на друга.
— Лику!
Тощая девочка засмеялась, раскрыв рот до ушей. Она весело стукнула в ладоши:
— Лику! Лику!
Потом она показала пальцем на себя:
— Танакиль.
Лику не согласилась:
— Лику.
Тощая девочка качала головой, и Лику качала головой тоже.
— Танакиль.
Лику сказала старательно и с напряжением:
— Танакиль.
Худая девочка прыгнула прямо к ее ногам, громко закричала, забила в ладоши и засмеялась. Одна из женщин с морщинистым лицом приблизилась и стала смотреть на Лику. Танакиль что-то быстро проговорила ей, указала пальцем, кивнула, затем повернулась и боязливо сказала Лику:
— Танакиль.
Лицо Лику искривилось от усилия.
— Танакиль.
Все трое рассмеялись. Танакиль подошла к мертвому дереву, оглядела его, что-то приговаривая, оторвала кусочек желтого гриба, того же, которым ее кормила Лику. Она сунула этот кусочек себе в рот. Сморщенная женщина завизжала так звонко, что Лику от испугу бросилась на землю. Сморщенная женщина сердито стукнула Танакиль по плечу с визгом и воплями. Танакиль сразу полезла пальцами в рот и достала кусочек гриба. Женщина выбила его у нее из руки таким злобным ударом, что гриб полетел прямо в воду. Она заверещала на Лику, и та испуганно прижалась к дереву. Женщина наклонилась к ней, не подходя все же вплотную, и внезапно издала угрожающий звук.
— А! — завывала она. — А!
Затем она злобно накинулась на Танакиль, постоянно что-то выговаривая, и толкала и выговаривала, заставляя Танакиль отойти на прогалину. Танакиль шла нехотя, порываясь назад. Теперь и она скрылась с глаз. Лику поднялась к пещерке, выхватила малую Оа и снова шмыгнула под дерево, прижимая малую Оа к себе. Морщинистая женщина возвратилась и внимательно смотрела на Лику. Морщины на ее лице немного расправились. Сначала она ничего не говорила. Просто наклонилась, все еще оставаясь от Лику в некотором отдалении.
— Танакиль.
Лику не двинулась. Женщина подняла с земли ветку и осторожно протянула ей. Лику неохотно приняла ветку, понюхала и бросила на землю. Женщина произнесла снова:
— Танакиль?
Ответа не было, только гульканье лесных голубей, и еще солнечные пятна, отраженные водой, прыгали по ее лицу.
— Танакиль!
Лику молчала. Женщина оставила ее и ушла.
Фа отвела ладонь, которой закрывала Локу рот.
— Не говори с ней.
Она смотрела на него мрачно. Шкура его теперь дрожала уже не так сильно, потому что женщина оставила Лику. Лок-внешний напомнил ему, что нужно помнить об опасности.
Посреди прогалины зазвучали громкие голоса. Лок и Фа снова перелезли по веткам на другое место. Оба увидели, что внизу произошли большие перемены. Огромный жаркий костер освещал прогалину, и черный густой дым валил прямо к небу. По бокам прогалины были выстроены пещеры из ветвей, которые новые люди доставили на своих долбленых бревнах. Мешки почти все куда-то пропали, и рядом с костром возникло просторное место. Люди сошлись здесь и что-то говорили. Они обращались к старику, и тот отвечал им. Они тянули к нему руки, все, кроме Туами, который отошел в сторону, словно был не из их числа. Старик тряс волосами и кричал. Люди медленно поворачивались к нему спинами, продолжая что-то тихонько говорить друг другу. Потом они вновь окружили старика и закричали. Он качнул головой, отвернулся от них, нагнулся и пропал в лиственной пещере. Люди окружили Туами, неумолчно вопя. Он поднял руку, и все они сразу смолкли. Он показал на голову оленя, еще лежавшую на земле и смотрящую через бревна, охваченные пламенем костра. Он кивнул головой в направлении леса, а люди снова зашумели. Старик выбрался из пещеры и поднял руку, так же как это делал Туами. Люди на секунду замолчали.
Старик произнес всего одно слово, но громовым голосом. И люди тут же оглушительно загалдели. Даже их обычно замедленные движения ускорились. Полная женщина вытащила из пещеры загадочный с виду мешок. Это была цельная шкура неизвестного зверя, при этом она колыхалась и перекатывалась, словно зверь был жидким, как вода. Люди быстро притащили полые деревяшки и принялись подсовывать их под зверя, а тот мочился прямо в них. Он налил каждую до верха, и Лок видел, как блестела вода, переливаясь в деревяшки. Полная женщина весело играла со зверем, так же как забавлялась с новым человечком; другие люди тоже веселились, даже старик, он усмехался, а временами хохотал. Люди бережно тащили наполненные деревяшки к костру, стараясь не расплескать, хотя рядом, в реке, было много воды. Они становились на колени или же опускались на землю с осторожностью, подносили деревяшки к губам и пили. Туами со сладостной улыбкой тоже встал на колени возле полной женщины, и зверь пустил струю прямо ему в рот. Фа и Лок сжались в комок на дереве, лица их перекосились. Тугой ком то подступал к самому горлу Лока, то низвергался глубоко в брюхо. Еда, которая мелькала среди сучьев дерева, касалась его шкуры, а он морщился, машинально, даже не глядя, бросая этих мелких тварей себе в рот. Он лизал языком губы, кривился и позевывал. Затем взглянул вниз, на Лику.
Тощая девочка уже возвратилась. Теперь она пахла совсем по-иному, пахла кислятиной, но выглядела оживленной. Она заговорила с Лику тоненьким щебечущим голоском, и Лику чуть отодвинулась от дерева. Танакиль скосила глаза в сторону, где люди сгрудились возле костра, потом осторожно подобралась к Лику. Она взялась за кожаную полосу там, где полоса обвивала ствол, и принялась разматывать. Полоса упала со ствола. Танакиль намотала конец себе на кисть, при этом она все время клонилась и покачивалась, моталась из стороны в сторону, и ее движения напоминали полет ласточки в середине лета. Она обогнула дерево, и кожаная полоса тянулась за нею. Затем она что-то сказала Лику, слегка дернула кожаную полосу, и обе девочки куда-то направились.
При этом Танакиль щебетала без умолку. А Лику все прижималась к ней и слушала очень внимательно. Лок и Фа четко видели, как она насторожила уши. Лок вынужден был провертеть новую дырку, чтобы посмотреть, куда они идут. Танакиль вела Лику, чтобы та посмотрела на мешок.