Установили новый наконечник и стали бурить дальше. Тем временем Роздвянский, Яворенко и Стопескул пытались привести в порядок поврежденную деталь.
Из-за жары работать можно было только утром и по ночам. За первым пластом гранита снова последовала мягкая земля, но воды по-прежнему не было. Вскоре наткнулись на следующий пласт твердого камня и стали с еще большим трудом пробиваться вниз.
В бурильных работах принимали участие только механики и пилоты. Остальные путешественники были свободны. Вместе с туземцами они начали строить хлев для скота. Неподалеку от самолета вкопали в песок стволы, обозначив большой прямоугольник, после сплели из пальмовых ветвей, по местному обычаю, стены и крышу. Над циновками трудилось все туземное селение; но туземцы были так ленивы, что Лосняченко то и дело грозился уговорить «румие» перебраться на другое место, оставив селение без колодца.
Такие же циновки Роздвянский велел подложить под колеса, чтобы те не пострадали от ежедневно раскалявшихся и обжигавших, как огонь, камней.
Путешественники впали в отчаяние, потеряв надежду добраться до глубинного слоя воды. Последний запасной наконечник застрял на глубине свыше 600 метров. Вода из первого, поверхностного слоя просачивалась в яму и только затрудняла работу.
Все собрались на совещание и постановили прекратить бурение. Один Слушкевич настаивал, что следует бурить дальше, но с ним никто не согласился. Стали советоваться, как использовать поверхностную воду, и решили прежде всего ее откачать, а затем заняться поисками воды в другом месте. Запустили моторную помпу — и теплая, горько-соленая вода потекла бесполезным потоком. Ее перекачивали в резервуар самолета, чтобы там на протяжении ночи дистиллировать и сделать хоть немного пригодной для питья.
Слушкевич ходил насупленный и злой, ворчал и со всеми ругался. Его оставили в покое, и каждый занялся своим делом. Слушкевич отозвал в сторонку Яворенко и Корченко, главных знатоков бурильного дела, и что-то им долго втолковывал. Они согласились продолжать бурение, пока не сломается последний наконечник. По недосмотру они забыли, однако, подтянуть вверх бур с грузом, как делалось всегда во время остановки работ.
Среди ночи Роздвянский проснулся. Шторы были приподняты, и лунный свет довольно ярко освещал спальню. Роздвянскому показалось, что его разбудил какой-то глухой рокот, похожий на раскат грома или далекий пушечный выстрел. Сел на постели и стал прислушиваться. Кругом было тихо. В этот момент зашевелился на своей койке Лосняченко, и Роздвянский спросил, не слышал ли он выстрела.
Оба торопливо поднялись на террасу. Везде было спокойно, лишь полная луна лила свой свет на зачарованную страну. Они не заметили ничего особенного и уже собрались спуститься вниз, как вдруг услышали что-то напоминавшее отдаленный плеск воды. Посмотрели в сторону вышки, но под ней лежала густая тень, не позволявшая ничего разглядеть. Роздвянский и Лосняченко спустились, вышли из самолета и приблизились к вышке. Здесь уже определенно слышался плеск воды, поднимавшейся под давлением из недр земли.
Заглянули внутрь вышки и увидели нечто странное. Все пространство между столбами было залито водой, которая с огромной силой тонкими струйками вырывалась из-под земли. Но напор воды словно что-то сдерживало. Что за чудо?
Роздвянский с минуту постоял и, не найдя ответа, побежал в самолет и разбудил Слушкевича.
— Слушай, показалась вода! Вставай!
— Иди к черту! Отцепись! — спросонья пробормотал Слушкевич.
— Да послушай! Мы добрались до воды!
— Что? Вода? Где вода? — радостно закричал Слушкевич, разбудив всех.
В спальне поднялась суматоха. Все вскакивали и стремглав мчались к вышке; даже Ткаченко, еще не совсем оправившийся, бросился к месту работ.
При свете лампы, висевшей на вышке, открылась удивительная картина. Из-под земли вырывалась вода и грозно бурлила, словно сражаясь с какой-то могущественной силой. Исчез ящик с камнями, стоявший вчера в двух метрах над землей, не было видно и торчавших из отверстия труб и только натянутые канаты, удерживавшие гнет, уходили в воду и дрожали от напряжения. Никто не мог понять, в чем дело. Наконец Слушкевич воскликнул:
— Почему все застыли, как статуи? За работу! Что тут непонятного? Вчера, когда вы прекратили работу, до воды оставался какой-нибудь миллиметр. Перемычка уже начала поддаваться благодаря тряске и ударам бура. А когда вы по невнимательности забыли подтянуть бур вверх, перемычка не выдержала тяжести и просела, как тонкий лед под санями. Бур провалился вниз, гнет оказался в этой кротовой яме, и воде некуда вытекать. Понимаете?