Кожа на лице ныла от холода. Снег забивал рот и нос, мешал дышать, казалось, смерзаются легкие. Вены на шее набухли от напряжения. «Нет, я не умру, пусть хоть придется ползти так до самой Плевы. Мы еще встретимся, мы должны с вами встретиться!»
Над головой пролетали мины и снаряды. Со звоном они врезались в мерзлую землю, разбрасывая дождь стальных осколков. Под рваным облаком повисла одинокой свечой ракета, выхватив из темноты плотную, как ряд зубов, шеренгу деревьев.
«Эх! Половина отряда полегла на снегу, — подумал Шолая и чуть не заплакал. — Зачем послушал их, зачем? Ну ладно. Трижды обманывали меня за мою жизнь. Надо быть ослом, чтобы дать обмануть себя в четвертый раз. Больше у них не выйдет!»
На минуту выглянул месяц и вновь пропал. Облака сгущались. Чей-то звенящий, словно натянутая струна, крик прорезал воздух и замер. Стрельба возобновилась с еще большей силой.
Собрав последние силы, Шолая дотянулся до куста и перебросил тело через вершину склона. Будучи уже в безопасности, он прошел несколько шагов и, как подкошенный, упал в снег. Передохнул немного, с трудом поднялся и зашагал опять. Когда вошел в лес, прислонился к дереву, чтобы не упасть, бросил к ногам карабин и почти зарыдал.
Обессиленный, он опустился на землю. Вокруг громко жевали привязанные кони, партизаны раскуривали толстые цигарки, скрученные из газетной бумаги.
КНИГА 4
I
Весна началась рано. Каменистая вершина Виторога оголилась. На поросших лесом скатах, где снег растаял и образовались проталины, появились первые полевые маки. Прошлогодние листья начали скрываться под молодой порослью папоротника. Лес зазеленел. Забурлили серебристые потоки, спеша к Пливе. Солнце сопровождало их вплоть до вышедшей из берегов реки и долго всматривалось в синеву водоворотов. Плива разлилась, захватив травянистые пастбища. С берегов ее свисал орешник. Верба бросала в воду свои пушистые цветы. На пшеничных полях перекликались первые горлицы. Перепелки искали место для гнезд. Жаворонки уносили в небо свою песню, рассекая молочную мглу, падали комом, как раненые, на серую пыльную доброту и прыгали между низкорослым репейником, горделиво поднимая чубастые головки. Взошли ранние посевы. За кизилом зацвел боярышник. Земля ожила.
Первый повстанческий год прошел бурно. От него осталось только то, что напоминало о смерти: обломки грузовиков возле дорог, пепелища между холмами, свежие могилы. Дожди смыли следы копыт. Ветер развеял пепел. Кое-где, как высохшие стволы деревьев, в небо смотрели дымоходы, и больше ничего не напоминало о том, что здесь совсем недавно жил человек. Вихрь войны пронесся над землей. Новый год и новая весна несли с собой новые события.
Четнические подразделения располагались начиная от Драгнич — Подове в Герзово, Медне, вплоть до Мрконича; партизанские — от Плевы и Яня до Купреса, Гламоча и Яйце. Стычка произошла очень скоро.
Отряд Дренко располагался в двух селах фронтом к Мрконичу и находился в постоянной боевой готовности. Многое в нем изменилось: Дренко больше не было, поручник сидел в штабе, Сайка проводила дни в одиночестве.
Поручник смело шел по жизни. И все же довольно часто случалось, что он блуждал и шел наугад, пока опять не выходил на ровную дорогу. От жизни ничего особенного он не требовал: ему хотелось немного славы.
На пути осуществления этого желания не раз возникали трудности. Еще в регулярной армии ему чинил препятствия какой-то майор, которого он обогнал на скачках. Произошло это совершенно случайно. Но то, что произошло позднее, не было случайностью. Когда события начали развертываться и первые четнические отряды обозначили, контуры будущей королевской армии, Тимотий и Дренович оттеснили его на задний план.
— Будете возле нас, нам нужен младший офицер.
Эти слова Тимотия были для поручника оскорблением. И в тот день, когда он получил мешок с кокардами и приказание раздать их, настроение у него окончательно испортилось. Между тем, события неожиданно получили новое направление, и поручник ожил. Воспоминание о той ночи, когда он разоблачил Дренко, наполнило его гордостью. Тимотий теперь говорил с ним почти как с равным.
Со времени ареста Дренко поручник стал главой отряда. У него появилась мысль, что о подвиге его должно узнать вышестоящее начальство, и со временем это может дать многое.