— Шутишь?
— Нет. Он такой же рабочий, как и я, причем металлист.
Шолая тяжело вздохнул и сказал хрипло:
— Знаешь, до сегодняшнего дня мучился. Еще тогда, когда пятиконечную звезду прикладывал, мороз пробирал меня по коже. А что, думал, если он какой-нибудь там офицер. Встретимся, а он и руки не протянет. Меня это волновало. Люблю людей простых, в домотканой одежде. Сейчас на душе у меня отлегло. Значит, у него рабочие руки.
Сури надолго сохранил в себе теплые воспоминания о несгибаемом Шолае.
Проводив Сури, Влах сразу же созвал собрание. Когда явились Муса, Белица и Йованчич, он сказал:
— Сегодня поговорим о Шолае. Пора подумать о приеме его в партию.
Вскоре прибыл Шолая. Слез с лошади, бросил поводья и осмотрелся. Он был измотан до предела. Перед хижиной, где проходило собрание, прохаживался часовой — янянин, только недавно пришедший в отряд.
Шолая крикнул Раките, чтобы тот расседлал лошадь, и направился к хижине.
— Стойте, товарищ Симела, — остановил его часовой.
Шолая остановился и вопросительно посмотрел на часового.
— Нельзя, — сказал тот и спиной прикрыл дверь.
— Почему нельзя? — резко спросил Шолая.
— Нельзя… приказано… Собрание коммунистической ячейки!
Кулаки у Шолаи сжались. Бросив на часового свирепый взгляд, Шолая поднял руку. Часовой отпрянул, пряжка на ремне лопнула и винтовка соскользнула, ударившись о бревно. Шапка слетела. Шолая шагнул вперед и с силой открыл дверь.
— Что это за Коммунистическая партия, в которой нет Симелы Шолаи! — услышал часовой над своим ухом громкий голос.
Часовой поднялся и уныло посмотрел на лежавшую на земле винтовку.
Через полчаса Шолая выходил из хижины в обществе Влаха и Белицы. Влах шел, понурив голову.
— Да мы давно уже хотим принять тебя в партию, чего ты возмущаешься. Вопрос этот давно решен. Дела только мешали, — говорил он, растерянно глядя в сторону.
— Если хотели бы принять, сообщили бы, — ворчал Шолая. — У вас всегда так: сами решаете, сами и знаете об этом. Вы меня спрашивали, кого нужно принять в партию из плевичан? Со мной не советуетесь! Ну и делайте, как знаете!
— Подожди, Симела, — вмешался в разговор Белица, хватая его за рукав, — подожди, я тебе все объясню.
— Молчи! — крикнул Шолая. — Это ты часовых ставишь! Если еще раз увижу часового, идя на партийное собрание, покажу тебе дорогу через Виторог.
— Да ты ничего не понимаешь!
— Замолчи! Получше вас знаю, что такое партия.
Влах шагал и про себя думал: «Войти вот так штурмом в партию… Такого еще не бывало. Дело ясное, вопреки инструкциям, но что я мог сделать. И Сури поступил бы точно так же…»
VI
Разбитые роты четников отступили в Медну и Печску, захватив раненых и оставив трупы на берегах Пливы.
Когда Дренович входил в дом попа, он был хмур. За ним вошел понурый Тимотий. Вслед за ними брел растерзанный Томинац. Войдя в комнату, он бросил на стол потрепанный хлыст.
— Его нужно найти, этого плевичанина, это он их учит! Почему я весь огонь сосредоточил на горе и не попробовал ниже? Собачье отродье… — выругался он.
— А кто виноват? — вспыхнул Тимотий. — Кто разработал план форсирования Пливы там, где переходят вброд?
Томинац окинул его презрительным взглядом. Потом язвительно проговорил:
— Вы, господин капитан, были за фронтальный поход! Если бы не вы, с нами этого не произошло бы.
— Да, вы бы спасли королевство! — со свирепым видом выкрикнул Тимотий. — Вы бы воскресили его!
— А вы его похороните! — в том же тоне ответил Томинац.
— Кончайте препираться, — прервал их Дренович. — Из поражения необходимо сделать вывод. — Он поднял глаза и посмотрел на торчащую бороду Тимотия. — Что толку от вашего гнева? Вы били солдат на позициях, вместо того чтобы повести их в бой. Что из всего этого может получиться?
Искоса посмотрев на Дреновича, Тимотий сказал:
— Как же тогда мы должны действовать?
— Я вам расскажу. Садитесь.
В голосе Дреновича зазвучали командирские нотки. Тимотий снял гимнастерку, погладил бороду и, цинично усмехнувшись, остался стоять на месте.
Дренович нагнулся и положил руки на карту…
В ту ночь командование четников разработало план создания подвижных групп, план ареста Шолаи, захвата Плевы и других молниеносных действий. Все это должно было поднять моральный дух солдат. На рассвете колонны четников отправились на позиции, и Дренович выехал из Медны. Дорогой его встретил посыльный и сообщил, что отряд Дренко распадается, что группа во главе с Бубало дезертировала, угнала лошадей и скрылась. Дренович сурово посмотрел на Тимотия и язвительно проговорил: