— Война, что ли? — прошептал тот.
— Помолчи! — оборвал его Шолая.
Других плевичан поблизости не было. Правее Шишко виднелась фигура незнакомого кавалериста с огромной круглой головой. С левой стороны тоже не было видно никого из земляков. «Пожалуй, и лучше», — подумал про себя Шолая и, успокоившись, стал ждать команды.
— Эскадрон, смирно! Справа по четыре, в колонну, рысью ма-а-а-р-ш! — громко скомандовал Тимотий.
Шолая слегка пришпорил коня и ослабил повод. Быстрая езда принесла некоторое душевное облегчение. Он внимательно следил за маршрутом движения, пытаясь определить, куда они едут. Вдали в легком тумане сумрачно мерцали огни города. Вскоре конники догнали пешую колонну. Один солдат, фигура которого возвышалась над колонной, беспрерывно озирался. Шолая присмотрелся к нему и без труда узнал в нем Колешко. Рядом с ним шагали длинношеий Козина, Округлица, Проле и другие плевичане. Шолая не успел им ничего сказать, колонна солдат резко свернула направо. Он проводил ее взглядом и вдруг замер от удивления. На том месте, где они копали щели, стояли орудия. Их жерла были нацелены на город. Шолая резко остановил коня, спешился и взял лошадь под уздцы. «Так, — горько подумал он, — значит, стрелять предстоит по своим». Он знал, что, если им прикажут, эти люди будут беспрекословно повиноваться.
Копыта лошадей громко цокали по асфальту. С голых веток деревьев срывались капельки воды. Солнце взошло, но все еще никак не могло пробиться сквозь нависшие облака. Только над самой головой синела извилистая полоска чистого неба, глубокого, как река. Конники миновали перекресток, рысью проследовали по неширокой боковой улочке и остановились на выгоне перед строящимися бараками.
По другому краю выгона рысью шел отряд конной жандармерии. Жандармы были одеты почти во все красное. Их лица были мрачны и сосредоточенны, брови насуплены.
С затаенной злобой смотрел Шолая на жандармов, пока они не скрылись за углом.
Эскадрон спешился. Капитан Тимотий приказал привязать лошадей, но подпруги не ослаблять. Вдоль строя прошли два подпоручника, проверяя, как выполняется распоряжение.
Шолая привязал коня и стал наблюдать за Шишко, который возился с набрякшей уздечкой и шептал про себя, но достаточно громко, чтобы слышал Шолая.
— Бог ты мой, бунт готовится. Что же нам-то делать? Неужели по своим стрелять? Ох, мама моя родная…
— Закурить у тебя есть?
— Есть… Я вот все думаю, думаю, и ничего не могу придумать. А ты как, будешь сегодня стрелять?
— Там видно будет, — ответил Шолая, торопливо скручивая цигарку.
Шишко сплюнул и ладонью вытер бороду.
— Ты мне прямо скажи, будешь стрелять?
— В кого?
— Да в этих студентов.
— Нет, не буду, — решительно ответил Шолая и посмотрел на солдата, который вытирал сапоги о мокрый репейник.
— И я не буду, — отрицательно закивал головой Шишко. — Плетки — другое дело. А так… Пушки видел? На город нацелены. Ох-ох… Ума у меня не хватает, чтобы все это переварить.
Шолая поднес ко рту папиросу и глубоко затянулся, обдумывая, что сказать Шишко. Но продолжить разговор не удалось — прозвучала команда «По коням». Отвязывая коня, Шолая увидел незнакомого офицера, который быстрым шагом шел по тропинке. Навстречу ему спешил Тимотий. Незнакомый офицер остановился, снял шапку, обнажив коротко остриженную голову, и вытер платком лоб. Он что-то быстро говорил, одновременно кивая головой в сторону города. Тимотий внимательно слушал его.
Когда Шолая влился в строй, он обнаружил, что вместе с их эскадроном по улице движутся другие отряды конников. Это были подразделения дивизии, прибывшей в город этой ночью. По забрызганным грязью кавалеристам, их усталому виду, по ввалившимся бокам лошадей Шолая определил, что новая дивизия совершила форсированный марш, спеша в столицу. Лица бойцов были хмуры. С тревогой и беспокойством они прислушивались к неясному шуму, который все сильнее доносился из центра города.
Шолая также повернул голову в том направлении и силился рассмотреть, куда движутся демонстранты. И ему показалось, что больше всего народу собралось около высокого прямоугольного здания. Видимо, там и был центр демонстрации. Шолая почувствовал, как кровь прилила к голове и все тело обдало жаром. «Сейчас будем там», — подумал он и крепче натянул поводья. Но, к его великому удивлению, раздалась команда, которой он совершенно не ждал.
— Эскадрон, смирно! — крикнул Тимотий. — Справа, в колонну по четыре, в направлении лагеря, рысью, ма-а-р-ш!