— Хватит. Что дальше будет, увидим. Только один король знает, что надо делать.
После сходки Зорка сразу вернулась домой. Собрание породило в ней предчувствие каких-то перемен и успокоило. Под вечер, накормив скотину, Зорка пошла отдыхать. Дочка уже спала. Не зажигая лампу, она взяла на руки спящую дочь и подошла к окну. Сумерки быстро сгущались. Ночь разливалась по глубоким низинам, подбиралась к Плеве. Внизу под селом несла свои воды река, играя черными впадинами водоворотов.
XI
Полк вышел на рассвете. Через неполных два часа марша город скрылся за горизонтом. Длинные артиллерийские упряжки, полковой обоз, боевые конные эскадроны растянулись на километры по ровной Воеводинской дороге. Кругом, куда доставал глаз, виднелись зеленые всходы пшеницы, перемежавшиеся частоколом стеблей прошлогодней кукурузы и подсолнечника.
Развалившись в соломе на длинной обозной повозке, Йованчич смотрел на залитую солнцем равнину и вздыхал:
— Вот это земля так земля, ничего не скажешь. Черная, жирная, сильная. Нам бы такую землю. А, Ракита?
Ракита сидел на дробине повозки, держа в руках вожжи. Не выспавшись прошлой ночью, он чувствовал себя словно с похмелья.
— А зачем она нам? — вяло ответил он. — Мы и свою-то не обрабатываем как следует.
— Чудак человек, она знаешь какой урожай приносит, — сказал Йованчич.
— Любая земля уродит, если руки к ней приложишь, — не поднимая головы, ответил Ракита. — А мы с тобой плохие работники, в том и причина. Вот поесть мы мастера.
Йованчич недовольно посмотрел на Ракиту, но больше ничего не сказал. В глубине души он не был согласен с ним, так как любил землю и сейчас чувствовал себя несчастным оттого, что у него нет таких плодородных полей, как эти. Поймав языком кончик уса, он начал задумчиво его грызть.
На передних повозках было оживленнее.
— Братцы, смотрите, заяц! Вот скачет! Эй, останови лошадь, я его поймаю! — закричал Шишко и приготовился было спрыгнуть с повозки.
Но огромная лапа Колешко схватила его за ворот и отбросила на ящик со снарядами.
— Ты что, не в своем уме? Хочешь, чтобы офицер заметил и нас всех ссадил?
— Почему вы не даете человеку поохотиться? — подзадоривал их Округлица. — Он же хороший охотник. Слушай, Шишко, поймай зайца, так зайчатинки хочется.
Все рассмеялись, а Шишко перебрался к передку повозки и уселся между Проле и Округлицей.
— Эх, был у меня случай, — пустился он в воспоминания. — Ехал я как-то по железной дороге. Стоим мы в товарном вагоне и смотрим вниз на Врбас. Вдруг кто-то крикнул: «Смотрите, лиса!» Я пригляделся, и верно — лиса вышла из кустов и стала лакать воду. Какая-то дьявольская сила заставила меня без раздумий выпрыгнуть из вагона. Упал я, конечно. Здорово ушиб ногу и чуть не попал под колеса. Поезд остановили. Спрашивают: «Ты что, с ума сошел? Как можно с поезда за лисой прыгать, ведь ты мог насмерть разбиться». А я молчу. Что мне сказать?
— Счастье твое, что сейчас мы не по железной дороге едем, — мог бы уже трижды сломать шею, — сказал Округлица. — А вот что случилось со мной в Яйце года три назад, — опять начал вспоминать Шишко. — Шел я с ружьем и заглянул в лавку насчет керосина. А там в это время оказался крестьянин с выдрой в мешке. Продать он ее хотел. Попросил я лавочника налить мне бутыль керосину, а крестьянин за мной встал. Вдруг выдра прыг из мешка на прилавок, а с прилавка на полку. Крупная выдра, шкурка на ней первый сорт. С одной полки метнулась на другую, где фарфор стоял. Тут я как пальну в нее из ружья. Упала выдра замертво, а фарфор на тысячи кусочков разлетелся. И вся посуда, что поблизости стояла, вдребезги. Масло растительное откуда-то полилось, перец рассыпался. Продавец на меня набросился: «Грабитель! По миру меня пустил!» А я смотрю и не могу понять, убил я выдру или она, проклятущая, со страху упала. Перегнулся я через прилавок посмотреть на выдру, а продавец — хрясть меня бутылью по голове. «Вон отсюда!» — кричит. Выскочил я на улицу, а от меня керосином на версту несет. Пришлось отправляться домой без бутыли. После этого целый месяц надо мной люди насмехались. Принюхаются и говорят: «Что с тобой, Шишко? Или ты уши керосином смазываешь?» Одним словом, и стыд и горе. Вот что иногда может случиться с человеком.
Товарищи хохотали. Только в глазах Козины отражался испуг: он первым увидел на пашне нового зайца и молил бога, чтобы Шишко его не заметил.
Вскоре длинную колонну артиллерийского полка догнали и обошли пехотные и кавалерийские подразделения. Проходя мимо повозок, на которых беззаботно развалились артиллеристы, пехотинцы и конники отпускали в их адрес шуточки.