— Ничего. Если земляки оставят тебя, войска найдутся, — постарался утешить Шолаю Проле, одновременно желая выяснить его реакцию на такой поворот событий. Он заметил, что после этих слов мышцы как-то особенно напряглись на лице Шолаи.
— Ты это серьезно говоришь? — спросил он.
— Да.
— Тогда знай: меня это мало утешает. Мне без плевичан нельзя. Ведь они всегда гордились мною, а я то и дело позорил их. Мы просто квиты.
— Я все это понимаю, Шолая.
…Они миновали котловину и выехали на возвышенность, с которой открывался вид на Мрконич. Густой буковый лес окружал местность со всех сторон. Решено было сделать привал. Выбрали подходящую полянку, и люди начали спускаться вниз к источнику, чтобы напиться и напоить лошадей. Дренко присел на траву, закурил. К нему приблизился Йокан.
— Капитан, не дадите закурить?
Дренко полез в карман, чтобы вытащить портсигар.
— Угощайся, — протянул он портсигар Йокану.
Тот лукаво усмехнулся.
— Эх, из господского портсигара и пахнет по-другому. — Йокан присел рядом на корточки. — Я как-то был в Сараево. Какие там барышни! А как пахнут! Видать, у господ свой запах есть какой-то, особенный. Не как у нас.
Люди вокруг начали смеяться.
Шолая услышал, нахмурился.
— А этот барин и кокарды в кармане держит, — произнес он мрачно.
— Он может пустить их в дело, — с подозрением сказал Йокан.
— Только когда меня не будет, — добавил Шолая.
Вечером колонна добралась до одного из сел мрконичского района. Заставив коней перескочить низкую, обвитую лозой ограду, Шолая и Проле через фруктовый сад пробрались на дорогу.
— Где Шишко? — спросил Шолая, останавливая лошадь.
— Тут вот, только что в дом зашел.
— Позовите его.
Он слез с лошади и привязал ее к ограде, затем вернулся на дорогу и остановился, ожидая Шишко.
Шишко шагал в итальянской накидке, развевавшейся на ветру. Он был единственным человеком, переодетым во все новое, только шапка оставалась старая. Сапоги у него блестели глянцем, и никто не знал, как это Шишко ухитряется этот глянец наводить и сохранить.
— Где ты пропадаешь, интендант? — спросил Шолая, подозрительно оглядывая его с ног до головы. — Ты как генерал одет у нас.
— Да я в село зашел, продовольствие раздобываю, а они кокарды требуют, — выпалил Шишко сердито.
— Что? — изумился Шолая.
— Я требую продовольствие для войска, а они мне — кокарды, — начал объяснять Шишко. — Хлеб меняю за кокарды, и все. Я говорю: «Войско здесь, продовольствие нужно». А они мне в ответ: «Если королевское войско, пожалуйста, а если не королевское — тогда боярышник собирайте в лесу».
— И все так говорят? — хрипло спросил Шолая.
— Почти все. Даже рюмки ракии не поднесли, — пожаловался Шишко.
— Белица! — крикнул Шолая.
Белица спрыгнул с лошади и подбежал.
— Возьми роту, и чтобы через час продовольствие было заготовлено. Если кто не даст — вытряхивай из штанов. Кто будет требовать кокарду — тех доставишь ко мне.
Услышав эти слова, Проле медленным шагом последовал за Белицей и остановил его.
— Только без грубости, — сказал он. — Разговаривай с людьми спокойно, по-дружески. Постарайся им все объяснить.
Затем повернулся и подошел к Шолае.
— Все будет в порядке, — сказал он. — Это масло, которое подливают в огонь Тимотий и Дренович.
Шолая подошел к лошади, резко сорвал повод с привязи и сердито прошипел:
— Я этому Тимотию корни подрублю и учителя Дреновича проучу как следует. Пошли.
Колонна направилась за ними и начала размещаться по деревне. Стали разгружать обозных лошадей и готовить котлы для варки пищи. Вскоре лагерь был устроен, и часовые замаячили у входа в него.
А Шишко тем временем объяснялся с женщинами, делая голос слащаво-мягким.
— Милые мои, ну где это вы видели, чтобы мамалыгу ели без каймака! Дайте нам каймака, и я вам по платочку привезу из Мрконича. Клянусь!
— Ну ладно, дадим ему, и пусть его черт уносит отсюда! — Они начали снимать крышки с бочонков.
В полночь отряд двинулся дальше. Пригорки казались могильными холмами, а заросший кустарником косогор походил на большую медвежью шкуру.
На рассвете на тракте появилась колонна. Она была небольшая. Люди были одеты в черное.
С пригорка Проле посмотрел в бинокль.
— Половина усташеской сотни, — сказал он. Шолая взял бинокль, поднес к глазам, опустил. Потом оглянулся на отряд и позвал Белицу.
— Дай мне два ручных пулемета с дисками.
— А пулеметчики?
— Не нужны.
Белица ушел и вернулся с двумя пулеметами. Шолая взял один и протянул его Проле, второй взял себе.