— Ну пей, пей, — сказал Шолая и похлопал коня по шее.
— А мне показалось, что ты из отряда едешь, — продолжал Радан, глядя на впалые бока лошади. — Когда пойдете на Мрконич? Отец обещал оттуда свирель прислать.
Шолая исподлобья посмотрел на парня и ничего не ответил. Конь, напившись, ударил несколько раз копытом по воде, забрызгав Шолае голенища сапог.
— Как там воюет мой старик? — не обращая внимания на хмурый вид Шолаи, простодушно спросил парень.
Шолая потянул уздечку, ладонью смахнул воду с голенищ сапог, перекинул поводья через голову лошади и сердито проговорил:
— Когда чарку выпьет, неплохо дерется. Может и на товарища ножом замахнуться. Хорош твой батька, ничего не скажешь.
Почувствовав недоброе в словах Шолаи, Радан покраснел:
— Что, сильно пьет?
— Хуже.
— Значит, не скоро пойдете на Мрконич?
Шолая вскочил в седло.
— Он уже сегодня из Мрконича домой вернется, — сказал он, вдевая ногу в стремя. — Будет тебе и свирель, можете вместе играть на ней усташам.
Шолая тронул коня, проехал вдоль озера и повернул налево.
Парень, пораженный словами, смотрел ему вслед, хлопая глазами.
К ночи Шолая добрался до гряды высот в районе Купресского Поля. И конь и седок падали от усталости. Еще утром Шолая ощутил во всем теле какую-то странную дрожь, которая к вечеру стала сильнее. Надо было сделать привал и хоть немного подремать. Он снял с коня недоуздок, ослабил подпругу и пустил его пастись, а сам прилег у нагретой солнцем каменной стены. Не успел Шолая закрыть глаза, как сразу же мысли его устремились к Пливе. Опять захотелось пить. От жажды во рту совсем пересохло. Мысли то проваливались, словно в бездну, то лихорадочно перескакивали с одного события на другое, то вдруг цеплялись за какое-нибудь воспоминание.
В памяти нечетко, как в тумане, выплыла дорога, ведущая в город, по которой двигался его отряд. Жарко палило солнце. Слабые, словно обессилевшие, порывы ветра доносили запах речной влаги с Пливы. Запахи травы, нагретой земли и скошенной кукурузы перемешивались с противным смрадом пыли и навоза. За спиной был слышен громкий топот многих ног, смех и возгласы людей. Вдруг будто из самого ложа, по которому текла Плива, над рядами бойцов всплеснулась песня и затрепетала в сверкающем небе. Песня успокаивала, уносила с собой мучительные воспоминания, терзавшие душу. Шолая чувствовал себя так, словно перенесся в иной мир.
Растревоженный воспоминаниями, он открыл глаза. Сон не шел. Солнце уже скрылось за горой, раскинувшаяся внизу долина затягивалась легким туманом. Чувствуя себя еще более разбитым, Шолая поднялся со своего жесткого ложа и направился искать коня. Он мирно пасся невдалеке. Взнуздав его, Шолая забрался в седло, посмотрел на дорогу, которой ехал сюда, и повернул направо. На мгновение он поддался малодушию и хотел было повернуть назад, но пересилил минутную слабость и больше не оборачивался. «Время до ночи еще есть», — подумал он.
Перед Купресским Полем Шолая встретил группу крестьян, гнавших скот.
— Куда идете? — остановив коня, спросил Шолая одного мужика.
Крестьянин посмотрел на него, смерил глазами коня Шолаи и на ходу ответил:
— От усташей уходим. Опять жгут все.
— Где они?
— Всюду, — ответил крестьянин, поднял хлыст и с руганью ударил одного из быков, замешкавшегося перед ним.
Подождав, пока стадо миновало его, Шолая стегнул лошадь и двинулся в том направлении, откуда бежали крестьяне.
— Куда же ты едешь! — крикнула ему пожилая крестьянка, удивленно глядя на него. — Или жить надоело?
Шолая повернулся к ней:
— Не хлопочи, тетка, о моей жизни — о своей думай.
С усташами он столкнулся, когда те выходили из села, намереваясь догнать крестьян и отбить у них скот. Шолая внимательно наблюдал, как усташи вытягивались в длинную колонну и свернули на узкую тропинку, бежавшую меж скал. Спешившись, он привязал лошадь к дереву, а сам подошел к каменной стене, которая могла послужить ему укрытием. Внизу расстилалась еще недавно густозаселенная долина. Сейчас от большинства домов остались лишь пепелища.
Шолая положил около себя гранаты и приладил винтовку. Убедившись, что конь укрыт надежно, стал ждать. Когда первые усташи оказались от места засады в нескольких метрах, Шолая выстрелил в первого из них и бросил гранату. Затем хладнокровно одного за другим стал расстреливать в панике бежавших по узкой тропе усташей. Так продолжалось около получаса, а потом Шолая осторожно покинул засаду, по которой усташи открыли сильный огонь.