— Значит, вы против маневрирования даже в тех случаях, когда противник создает для этого все возможности?
— Тактику, которая не предусматривает уничтожения врага, мы не признаем, — побагровев, решительно заявил Проле.
Дренович поднял глаза и, посмотрев на Шолаю, спросил:
— Ну а что Шолая думает об этом?
— Что думаю я? — не без вызова спросил Шолая и почесал подбородок.
Все посмотрели на него: Проле с тревогой, Томинац искоса, но проницательно, Тимотий с ненавистью, поручник подозрительно. Дренович отставил в сторону наполовину выпитую стопку и повторил:
— Да, ты.
Шолая переглянулся с Проле, в глазах его отражалась решительность, он поднялся со стула.
— Коль спрашиваете, скажу!
Он шагнул к столу, сдвинул в сторону все стопки. Его смуглая, сильная ладонь, иссеченная венами и сухожилиями, покрытая рубцами заживших ран и ссадин, легла на середину белой скатерти.
— Видите это? — спросил он.
— Что? — не понял Дренович.
— Вот это поле.
— Это не поле, а стол.
— Нет это поле, — настаивал Шолая.
— Ну и что?
— И представьте себе, что это наша земля.
Шолая сердито оглядел четников, затем спокойно посмотрел на Проле.
— Видишь эти стопки? — повернулся он к Дреновичу.
— Вижу.
— Считай, что это немцы.
— Пусть будет так.
— Против них наши пулеметы.
— Дальше.
— С другой стороны итальянцы, — Шолая показал рукой на край стола.
— Ну?
— И против них пулеметы. А с этой, левой стороны — усташи.
Дренович кивнул головой в знак согласия.
— И против них пулеметы, — сказал Шолая. — Видите вот это? — Шолая показал на еще свободную часть стола. — Это вы, королевская армия, четники, вы и ваш король, и генералы, и министры.
Дренович вскочил со стула.
— Что ты хочешь этим сказать? — глухо спросил он.
— А то, что и против вас направлю свои пулеметы и покошу всех как цыплят, если вы не образумитесь. Сотру в порошок так, что даже воронам ваших костей не достанется.
Участники переговоров повскакали со своих мест, руки всех потянулись к оружию. Только Дренович спокойно спросил:
— А почему ты решил нас уничтожить? Объясни!
— Вы сами спросили мое мнение, вот я его и высказал, — ответил Шолая.
После этого разговор продолжался недолго. Не поднимая глаз от стола. Дренович холодно сказал:
— Хорошо, я согласен на координацию действий, изложите свой план.
— Согласны ли вы оборонять Плеву от нападения противника со стороны Герзово, чтобы мы тем временем устроили налет на Яйце? — спросил Проле.
— Согласны, — сразу ответил Дренович.
Проле недоверчиво посмотрел на него и встал.
— Тогда у нас все, — сказал он.
Рукопожатий при прощании, как и при встрече, не было.
Забравшись в седло, Шолая сказал, всматриваясь в темноту.
— Ты веришь, что он выполнит уговор?
— Не очень, — ответил Проле.
— А я им не верил, не верю и никогда не поверю, — заявил Шолая и тронул лошадь.
Кони быстро уносили их от Медны. Небо позади них серело. Близился час рассвета.
VII
После непродолжительных волнений жизнь в Плеве успокоилась и потекла мирно. Дома разделились на «королевские» и «партизанские», но отношения между жителями пока оставались сносными.
В середине ноября полили дожди. Пересохшие за лето ручьи и канавы наполнились мутными потоками воды. По целым суткам дождевые капли стучали по крышам домов, скатывались на землю и, собираясь в ручейки и речки, прокладывали путь к Пливе. До деревни вновь стал доноситься шум водопадов, расположенных выше по реке.
В эти дни никто в Плеве не работал. Женщины, оставшись без мужей, лишь выбегали в хлев задать корм скотине и подоить коров и промокшие быстро возвращались назад, меся ногами раскисшую грязь. На очагах томилось молоко, в некоторых домах старухи, сидя на треногих табуретках, мотали шерсть, а детишки лепились по окнам, высматривая прохожих.
С фронта давно не было вестей. Звуки боя, еще недавно такие сильные, постепенно замирали, пока не прекратились совсем.
Дед Перушко, вернувшись домой, решил начать спокойную жизнь и не таскаться больше по лесам и дорогам. Основываясь на событиях в районе Мрконича и на последовавших за тем событиях в долине, он пришел к выводу, что дела принимают все более запутанный оборот, когда не знаешь, чью сторону выгоднее принять, и поэтому лучше всего выждать, чтобы не попасть впросак.