Когда Симан скрылся в предрассветной мгле, часовой вошел в дом и передал письмо Проле. Тот, невыспавшийся и сердитый, взял конверт, внимательно его рассмотрел и стал на скорую руку одеваться.
— Кто принес?
— Старик Симан из Плевы, — ответил часовой.
— Четник! — удивленно воскликнул Проле.
— Да, он от Дренко, — подтвердил часовой.
— Ну, хорошо, ступай!
Когда часовой вышел, Проле торопливо разорвал конверт и вытащил из него сильно помятый лист бумаги. В письме говорилось:
«Причина нашей ссоры заключается в различии точек зрения на сложившееся положение вещей. Но, считая, что интересы освобождения родины выше всех разногласий, я обращаюсь к вам с предложением обсудить все, что нас разделяет, и договориться о совместной борьбе. По-моему, не имеет особого значения то, какие знаки различия носят наши люди на своих головных уборах, каких взглядов они придерживаются. Они совсем не обязательно должны одинаково смотреть на жизнь, но у всех нас есть одна общая святыня, которая превыше всего, — это родина и ее свобода. Поэтому я с радостью сделаю все, чтобы между нами была достигнута договоренность о совместных боевых действиях против врага. Надеюсь, что вы не отклоните этого предложения и согласитесь с тем, что наши винтовки могут быть направлены в одну сторону даже при наличии разногласий. Найдите такую возможность, чтобы мы могли встретиться и обо всем договориться…
Читая письмо, Проле почти зримо представил себе Дренко таким, каким видел его тогда на позициях у Плевы. Вспомнил, что сначала у него сложилось о Дренко благоприятное впечатление, затем он в нем разочаровался. В голову лезли мысли о провале переговоров с Дреновичем. Не придя ни к какому решению, Проле поспешил к Шолае. Остановившись перед дверью его дома, Проле с тревогой подумал: «А вдруг это очередной трюк четников?» Но сразу же откуда-то из глубины сознания возникли возражения. «Разве допустимо не попытаться отколоть от этого сброда тех, кто пожелает бороться вместе с нами? Может быть, он действительно одумался. Во всяком случае, его письмо звучит искренне. Если это действительно так, уговорю Шолаю согласиться на переговоры, хотя это будет труднее сделать, чем в прошлый раз. Но правду ли пишет Дренко? А вдруг лжет? Что скрывается за его письмом — обман или искреннее желание действовать совместно?
Нет, — решил он наконец. — Стоит поверить ему. Чтобы потом не каяться. И чтобы люди не говорили, что мы не все сделали для достижения единства». С этой мыслью он открыл дверь.
Шолая, выслушав Проле, помрачнел.
— Ты что же, веришь письму?
— Я считаю, что надо проверить, правду ли пишет Дренко.
— Значит, снова начинать переговоры?
— А что ж?
— Какой толк от таких переговоров, мы уже на собственной шкуре испытали! — гневно сказал Шолая.
— Ты постой, не горячись. Дренко всегда отличался от остальных их руководителей. Помнишь, у него хватило тогда духу, чтобы взять пулемет и залечь вместе с нами?
— Но он носит кокарду! — возразил Шолая.
— Его могли заставить, в то время он еще не видел, что к чему. Но коли теперь он поумнел, нам надо это использовать.
— Поумнел! Поумнел! — взорвался Шолая. — Кабы поумнел, не участвовал бы в предательстве.
— И все же надо попробовать, — настаивал Проле.
Шолая обвел взглядом комнату. Все молчали. Белица неторопливо натягивал сапоги. Мусы не было видно. Йованчич внимательно слушал разговор. Тихо было и за окном: ветер стих.
— Попробовать! Слушать их обещания. Они наобещают с три короба и тут же возьмут тебя на мушку.
— Если они в тот раз не смогли нас обмануть, сейчас им это тем более не удастся, — возразил Проле. — Встретимся, выслушаем их и, если убедимся, что толку не будет, прекратим переговоры. Раз и навсегда.
Шолая молчал. Повернулся к Йованчичу и Белице, ища поддержки, но, почувствовав, что те с ним не согласны, огорченно воскликнул:
— Ведь я знаю, что Дренко врет, врет! Но ладно, пусть будет по-вашему. А если и на этот раз они начнут дурачить меня, то больше согласия моего не просите! — Шолая с силой рассек ладонью воздух.
— Если у Дренко чувство патриотизма взяло верх над предрассудками, это же здорово!
— А если этот сукин сын обманет?
— Об этом мы уже говорили. Зато коли правду пишет — это же победа. Чем больше будет у нас бойцов, тем лучше.
— Хорошо, объявите построение роты! — сказал Шолая и направился к выходу. Проле, Йованчич и Белица последовали за ним.