Любовница подняла смущенный взгляд карих глаз на дочь своего немолодого воздыхателя. Две пары глаз напротив – Роберта и Эвелины, сверлили ее взглядами. Старший сын Заболоцкого, проявив благосклонность, сел к Марии поближе и с тихим стуком опустил свой портсигар на белоснежную скатерть, окутав пространство вокруг себя легким ароматом табака.
–– Я учительница младших классов, – скромно заправив длинную каштановую прядь за ухо, девушка любовно посмотрела на возлюбленного и продолжила. – Да, пугает, конечно. Но мы вместе и справимся со всем, что нас ждет. Мне двадцать восемь лет, так что я надеюсь, что мы быстро найдем общий язык, Ева.
–– Конечно, найде-е-ем! Тем более у нас разница всего в два года, а вы выглядите даже моложе меня, – протянула, широко растянув губы Заболоцкая и выпрямившись, подняла высокий бокал. – Тогда может быть, выпьем за встречу? Пап, поухаживай за дамой! К этому славному осетру прекрасно подойдет этот сорт вина.
Эвелина остекленевшим взором проследила за тем, как Георгий без излишних комментариев наполнил стакан гостьи апельсиновым соком из кувшина. А Мария так же, не говоря ни слова, подняла бокал и непринужденно улыбнулась:
–– Да, за встречу. Еще хотела поздравить Роб…
–– Мария, вы беременны? – прочеканила мать Заболоцких, уже не беспокоясь о том, как будет выглядеть в глазах молодой любовницы: обезумевшей от ревности или от жалости к себе брошенкой. От резкого выпада со стороны явной недоброжелательницы Мария опешила и попыталась что-то ответить, но с первого раза у нее не вышло. – Если так, я бы хотела увидеть вашу медкарту и справку от психиатра.
–– Эвелина… – прорычал Георгий и желваки заиграли на его рельефном лице. Впервые за встречу родители Заболоцких так долго смотрели друг на друга, кто знал, сколько всего произошло между ними, пока их дети проживали свою отдельную жизнь: строили бизнес, развлекались и только пару раз в год поздравляли друг друга с праздниками. Буквально на глазах рушилось их взаимное самообладание, и они оба не хотели показывать эмоций.
–– Нет, что вы. Нет. Просто я не люблю алкоголь. И из-за волнения не хочу пить вовсе, – учительница накрыла ладонью кисть мужчины, этим коротким жестом мигом возвращая внимание Георгия на себя и невольно сдерживая его рвущийся наружу темперамент. Мать Заболоцких же было не остановить.
–– Мне любопытно, а Мария знает, чем ты заработал на все это? Это никак не встает вразрез с ее… системой ценностей? Все-таки деток нужно учить доброму, светлому.
Ева с ухмылкой принялась изучать свой маникюр, их мать всегда знала, на какие точки стоило нажимать, она как на сеансе акупунктуры вводила под кожу иглы, но совсем не ради лечения. Единственная дочь Заболоцких всегда хорошо понимала все намерения матери, и эти суетливые попытки удержать отца вызывали только смех. На миг встретившись взглядом с пронзающе-серыми глазами Германа, Ева уперто уставилась на свои ногти, скрещивая обнаженные лодыжки под столом. В нескольких сантиметрах от ее приборов расслабленно расположилось запястье брата, Заболоцкая раздраженно скривила губы, замечая на мужской руке коллекционные часы из белого золота – всего пару недель назад именно они были куплены в ее ювелирном салоне человеком, пожелавшим остаться неизвестным.
–– Как раз поэтому я собрал вас всех здесь сегодня, дети, – голос отца стал еще суровее, и всем Заболоцким стало ясно. Настоящий отец вернулся. Буквально за один щелчок он повернул тему разговора совершенно в иное русло. Очевидно, ему надоела игра в американский ситком 50-х, хотя даже присутствие закадрового смеха не спасло бы ситуацию. – Конечно, вернулся Роберт раньше, чем я полагал. Намного раньше…
–– Пап, я… – промычал Роб пристыженно, медленно потирая свою шею, делая все – лишь бы не смотреть отцу в глаза.
–– Потом это обсудим, сын, – отмахнувшись от неясных оправданий как от назойливой мухи, Георгий расстегнул пуговицу светло-голубой рубашки и глубоко вздохнул. – Я давно это обдумывал. Думал, что мы обговорим этот вопрос, когда Роберт закончит учебу в колледже, но раз уж обстоятельства так сложились, и я встретил Машу, решил – пора.