Я не могу предложить ей любовь. Но я могу быть рядом с ней так, как не может ее семья.
― Ты не должна решать это в одиночку, principessa. ― Я беру ее руки в свои и ободряюще сжимаю их. ― Мы собираемся пожениться. Твои проблемы ― это мои проблемы. Я уже договорился о квартире для твоих родителей. У моего друга Андера есть гараж, и он готов взять на работу твоего отца. Томас, который занимается моими финансами, даст Хью работу и проследит, чтобы он не попадал в неприятности. На понедельник у меня также назначен разговор с президентом банка твоей матери. Я ― ценный клиент. Уверен, что в обмен на мое согласие сотрудничать с ними они переведут ее в любое отделение, в котором она захочет работать.
Она пристально смотрит на меня. У нее карие глаза, но это обыденное слово и близко не подходит для их описания. Вблизи в них видны янтарные и ореховые искорки, притягательные и гипнотизирующие.
― Зачем ты это делаешь? ― тихо спрашивает она. ― Почему ты помогаешь мне?
Я решаю ее проблемы, потому что мир ждет от меня этого. Вот и все. Но это не те слова, которые срываются с моих губ.
― Ты заботишься обо всех, ― тихо говорю я. ― Позволь мне позаботиться о тебе.
В этот момент налетает порыв ветра, и ее волосы падают ей на лицо. Она вытягивает руку, чтобы собрать их в хвост. Ее топ задирается, когда она поднимает руки, еще больше обнажая живот. Похоть пронзает меня насквозь, и я борюсь с желанием перепрыгнуть через стол и погладить этот оголенный участок кожи.
― Это очень вкусный пирог, ― говорит она, не глядя мне в глаза. ― Не хочешь разделить со мной еще и кукурузный? Если я съем его целиком, то не смогу съесть миндальный круассан, а он мой любимый.
Я не могу оторвать от нее глаз. Вспышки моих снов проносятся в голове, как удары электрического тока.
― Если он самый любимый, почему бы тебе не съесть его первым?
― Прежде чем есть десерт, нужно съесть овощи.
― Очень правильно с твоей стороны. ― У нее крошка в уголке рта. Я протягиваю руку, чтобы смахнуть ее, и провожу большим пальцем по ее нижней губе. ― Ты всегда отказываешь себе в удовольствии, principessa?
Все исчезает. Шум волн, болтовня других посетителей… все уходит на задний план, и в фокусе остается только Роза. Она смотрит на меня своими сияющими глазами, и я чувствую, что меня загипнотизировали. Я наклоняюсь к ней, впитывая все мелкие детали, которые делают ее такой, какая она есть. Ее вздернутый носик, маленькая родинка на правой щеке, полные губы, к которым я не могу перестать прикасаться. Мне нужно целовать ее, сжимать эти пышные, круглые груди, пока она не застонет, а когда она это сделает, я хочу скользнуть языком к ней в рот и поглотить ее. Я хочу провести пальцами по ее длинным локонам. Я хочу…
Мой телефон вибрирует, и звук возвращает меня к реальности. Какого черта я делаю? Роза симпатичная, да. Даже красивая. Но это влечение, которое я чувствую… Я должен положить этому конец. Я любил Патрицию и обещал ей свою любовь и верность. Достаточно плохо, что я женюсь на другой женщине. Но прикасаться к ней так, как я прикасался к своей потерянной любви? Невозможно. Это было бы предательством моих клятв, и я этого не сделаю.
ГЛАВА 13
Роза
Лео касается моего лица, и мой пульс учащается. Сердце бьется так быстро, что я уверена, он его слышит. Каждое нервное окончание в моем теле ощущает его прикосновение. Глаза такие же ярко-голубые, как океан, и выражение его лица держит меня в плену. Проходит мгновение, затем еще одно. Дикие лошади не смогли бы оторвать меня от него.
И тут мой телефон подает сигнал, разрушая момент. Выражение лица Лео меняется. Он опускает мой подбородок, словно обжегся о него, и подталкивает ко мне тарелку с миндальным круассаном. Когда он заговаривает, его голос звучит отрывисто и сердито.
― Ешь свою выпечку.
― О. ― Надежда, раздувшаяся внутри меня, как воздушный шар, лопается и исчезает. На секунду мне показалось, что Лео собирается меня поцеловать, но он отстранился. Его слова эхом отдаются в моей голове, холодным ударом реальности в сердце. Это не будет настоящим браком ни в каком смысле этого слова. Мы не будем делить постель и не соединимся в порыве страсти. Ты меня не интересуешь. Я делаю это только по одной причине ― чтобы спасти жизнь твоего брата.
Я расправляю плечи и заставляю себя съесть круассан. Он выглядит и пахнет восхитительно, но во рту у меня привкус пепла.
Трудно грустить, когда светит солнце и пляж совсем рядом. Трудно хандрить, когда в моем списке дел миллиард пунктов. Ну, мне вообще трудно хандрить. Лео задумчив, как чемпион. К концу завтрака мое настроение улучшается.
― Когда ты собираешься домой? ― спрашивает Лео, пока мы собираемся уходить.
Ничего себе, он все еще умеет говорить.
― Сегодня днем. У меня забронирован билет на поезд в два часа дня.
― Поезд? ― он неодобрительно хмурится. ― Это займет слишком много времени. ― Мы полетим.
Я одариваю его своей самой милой улыбкой.
― Это обычно срабатывает, orsacchiotto mio? ― спрашиваю я, наклоняя голову набок. ― Ты всегда отдаешь людям приказы?
― Мне очень не нравится это прозвище.
― Раздражает, что я продолжаю тебя так называть? ― я поднимаю бровь. ― Как жаль.