Его губы дергаются.
― Туше, principessa. Я настоятельно рекомендую лететь домой. Это безопаснее.
Мое сердце неприятно вздрагивает.
― Ты думаешь, там все еще опасно?
― Я жив, потому что параноик, ― отвечает он. ― Есть двухчасовой рейс в Венецию. Я бы хотел, чтобы мы полетели на нем.
Это почти просьба. Маленькие шаги.
― Хорошо. Я могу заплатить…
Он закатывает глаза.
― Вот, опять. Роза, я восхищаюсь твоим желанием быть независимой, но у меня неприлично много денег, и я уверен, что Рокко Сантини знает об этом. Было бы странно, если бы я не осыпал тебя подарками. ― Он усмехается, явно довольный своей логикой. ― Боюсь, тебе придется привыкнуть их тратить.
― Ладно, ― притворно ворчу я. Улыбка Лео ― олицетворение солнечного света, и она преображает его лицо. ― Пожалуйста, оплати мой билет на самолет. Ты выиграл эту битву.
Он поднимается на ноги.
― Я постараюсь не привыкать к этому.
Лео приезжает в дом моих родителей вместе со мной. Он отводит Хью в сторону, чтобы поговорить наедине, пока я собираю вещи. Я понятия не имею, о чем они говорят, но, похоже, это производит впечатление, потому что Хью стучит в мою дверь, когда я застегиваю рюкзак.
― Привет, ― говорит он. ― Лео только что ввел меня в курс дела.
― Ты знаешь, что тебе нужно переехать?
Он кивает.
― Я сообщу новость родителям.
― Ты уверен? ― спрашиваю я. ― Я могу остаться и помочь с этим, если хочешь.
― Нет, сестренка. Ты уже достаточно сделала. ― Он натянуто улыбается. ― Кроме того, твой Лео пригрозил, что даст мне по морде, если я буду продолжать впутывать тебя в свои дела.
Серьезно? В моей груди разливается тепло. Лео защищает меня, а это не то, к чему я привыкла.
― Он не мой Лео.
― Как скажешь. Ты заберешь розы? Тебе вообще разрешат пронести их в самолет?
― Безусловно. ― Никто еще не дарил мне сто роз. Я не оставлю их для того, чтобы мама сделала из них ароматное попурри. Я крепко обнимаю брата. ― Увидимся через неделю, ― говорю я, смахивая слезы. ― Постарайся больше не попадать в неприятности.
― Постараюсь.
С Хью что-то происходит. Его глаза красные, и в них появилась неожиданная грусть. Если бы я не знала его лучше, я бы сказала, что у него разбито сердце. Но все попытки выпытать что-то заканчиваются неудачей ― он не хочет говорить, в чем дело.
В аэропорту охранникам хватает одного взгляда на лицо Лео, чтобы не возражать против моих роз. В самолете улыбающаяся стюардесса забирает у него вазу, обещая поставить ее в шкаф для верхней одежды.
― Они такие красивые, ― восторгается она. На ее бейджике написано Андреа. ― Не волнуйтесь, я о них позабочусь.
Я никогда в жизни не была влюблена. Даже близко не была. Поэтому я никогда не ревновала к другой женщине. Хуже того, я всегда немного осуждала ревнивиц. Если твой парень изменяет, то это не из-за другой женщины, а потому что он склонен к измене. Проблема в его морали.
Сейчас я расплачиваюсь за свое самодовольное превосходство, потому что Андреа хлопает ресницами, глядя на Лео, и мне хочется выцарапать ей глаза. Он мой, хочется закричать мне. Убери от него свои когти.
Мы летим первым классом. Для меня это впервые. Даже на этом коротком рейсе в Милан ощущения совсем другие, чем в автобусе. Андреа предлагает нам бесплатные бокалы просекко еще до взлета самолета. Я откидываюсь на спинку кресла и делаю глоток из своего бокала.
― Я могла бы привыкнуть к этому, ― признаюсь я. ― Ты, наверное, уже не замечаешь, но это вкусно.
― Просекко? ― спрашивает он, его губы подергиваются. ― Я не часто летаю первым классом. Возможно, это мой третий раз.
― Всего? Почему?
Он пожимает плечами.
― Я покупаю место с дополнительным пространством для ног, и этого обычно бывает достаточно. Томас управляет моими деньгами, но в основном они просто лежат там. Он потягивает вино. ― Это вкусно.
Наверное, мне следует держать свои вопросы при себе, но мне безумно интересно все, что касается Лео.
― Почему ты не тратишь свои деньги? Ты злишься на своего отца за то, что он никогда не связывался с тобой?
Он выглядит удивленным.
― У меня нет никаких травм из-за этого ублюдка, если ты об этом спрашиваешь. Когда я был моложе, деньги могли бы многое изменить. Моя мать работала до изнеможения, чтобы обеспечить нас. Я бы с удовольствием облегчил ей жизнь, а потом…
Он резко обрывает себя.
― Но к тому времени, как я получил наследство, она уже умерла. Антонио только что возглавил организацию, и я ему доверял. Я был счастлив работать на него. К тому же, что мне с ними делать? Я не Антонио, и не собираюсь коллекционировать предметы искусства. Я не Данте, мне не нужен гараж с гоночными машинами. ― Он улыбается. ― Ты когда-нибудь слышала, как Данте говорит о своих Феррари? Стоит ему начать, и он уже не может заткнуться. Они с твоим отцом поладят.
К нам подходит Андреа с бутылкой просекко в руках.
― Хотите еще? ― спрашивает она, наклоняясь над Лео и открывая ему вид на свое роскошное декольте. Во мне поднимается раздражение. Я сопротивляюсь желанию зашипеть на нее, как рассерженная кошка, и кладу свою ладонь на руку Лео ― откровенно собственнический жест, предупреждающий другую женщину, чтобы она отступила. Лео на мгновение выглядит изумленным, но потом уголки его губ приподнимаются. Он поглаживает мою руку, его большой палец скользит по обручальному кольцу. Андреа, к ее чести, отступает. Она наполняет наши бокалы и поспешно уходит, ее щеки краснеют.
Улыбка Лео расширяется.
― Ревнуешь, principessa?